Чужой: Река боли

Ньют сморгнула, и по всему ее телу пробежала дрожь, когда она увидела, что из лотка торчали паучьи лапы. Существо, посеревшее и безжизненное, лежало на спине, окоченев, и рядом с ним тянулся его хвост – тот самый, который недавно обвивал шею отца.

Доктор поднял скальпель и раздвинул лапы.

– Никто не оспаривает ваш участок, мистер Джорден, – заверил его доктор Риз. – Но у нас у всех есть работа, которую необходимо выполнять. Не забывайте, что эта штука просидела у вас на голове около двадцати четырех часов.

Доктор Комиски повернулась к маме Ньют:

– Ты посмотри на него. Еле живой после поцелуя с этим лобстером, а думает только о своем участке.

Ее отец метнул сердитый взгляд на Комиски, но Ньют понимала, что доктор права. Он выглядел бледным и истощенным – хуже, чем если бы был слегка нездоров. Пока она на него смотрела, отец схватился за живот и сморщился от боли. Он застонал и лег на кушетку, держа обе руки на животе.

– Пожалуйста, Теодора, – сказала Энн, – позволь мне просто отвести его к нам домой. Я с него глаз не буду спускать.

Доктор Комиски перевела взгляд на Риза – тот покачал головой.

– Прости, Энни, – сказала доктор Комиски. – Мы не можем. Почему бы тебе самой не пойти отдохнуть?

Никто из них в этот момент не смотрел на отца, но Ньют видела, как на его лице отразилась боль. Он сжал зубы и, задергав руками, схватился за живот.

– Что это с ним? – прошептал Тим ей на ухо.

Ньют покачала головой. Она не знала ответа.

Мама стояла в нерешительности, глядя на доктора Риза и мистера Симпсона.

– Иди, – сказала доктор Комиски. – Я останусь здесь с Рассом и буду ждать, когда остальные вернутся с корабля. Кто знает, может, им подвернется что-то интересное.

В этот момент в помещение влетел лысеющий мужчина с густыми рыжими усами, в котором Ньют узнала одного из механиков, чинивших вездеходы.

– Они вернулись, – сказал он, тяжело дыша после пробежки. От явно был взволнован и испуган. – Они вернулись…

За ним вбежали еще двое и принесли кого-то на носилках.

– …и привезли друзей.

Слева от Ньют Аарон выругался себе под нос.

– Ой нет, – прошептал Тим.

Ньют почувствовала, как ее глаза наливаются слезами и всю ее охватывает новый страх. А когда она посмотрела на человека на носилках, к ее горлу подступила тошнота – потому что на лице у лежащего было еще одно такое существо, пульсирующее и дышащее за свою жертву. То, что находилось в лотке, было серым и мертвым, но это явно полнилось жизнью.

– Помогите мне, – простонал отец.

Ньют прижалась ближе к отверстию.

– Тим, что с…

Расс вскрикнул и изогнул спину, ревя от боли. Его грудь вздулась, прямо в области грудины. Он убрал руки и снова дернулся. Ньют, широко раскрыв глаза, смотрела, как что-то пыталось выбраться изнутри него.

– Папочка? – прошептала она, чувствуя, как горячие слезы уже полились по ее щекам, обжигая их.

Мать повернулась и уставилась на отца.

– Расс! – вскричала она.

Он закричал еще раз и дернулся. Затем его грудь разорвалась, брызнув кровью и с отвратительным влажным хрустом костей и звуком рвущейся кожи.

– Папочка! – закричали в один голос Ньют и Тим.

– Вот дерьмо! Господи! – простонал Аарон. – Что это?

После этого отец затих и лежал неподвижно, пока что-то не шевельнулось у него в груди и не взметнулось вверх, как змея из чудовищной норы. Бледное и окровавленное, оно зашипело, показав острые зубы, повертело головой в разные стороны. Глаза у существа были крепко сомкнуты, как у новорожденного.

Не в силах ни издать хоть звук, ни даже дышать, Ньют поняла, что именно новорожденным оно, судя по всему, и было. Детенышем.

Люди в комнате кричали друг на друга, требуя что-то сделать, пока тварь выскользнула из груди отца Ньют и метнулась куда-то в угол, где пробилась сквозь маленькую пластиковую решетку и исчезла в недрах колонии. По-прежнему измазанная в крови отца.

Ньют оглянулась на тускло освещенный воздуховод.

«Теперь оно здесь, с нами в этих трубах, – подумала она. – В Лабиринте чудовищ».

И она снова начала кричать.

Но в этот раз уже не могла остановиться.

ДАТА: 23 ИЮНЯ 2179 ГОДА

ВРЕМЯ: 18.30

Энн сидела на полу маленькой смотровой комнаты, где обычно проходила ежегодное обследование. Рядом с ней находились ее дети, свернувшиеся калачиком по обе стороны от нее. Они прижимались к ней, и она крепко их держала, шепча, что теперь уже все хорошо, хотя даже ее шестилетняя Ньют, наверное, понимала, что это ложь. Их отец был мертв и лежал, холодный и окровавленный, уже посинев, в медлаборатории Теодоры Комиски, откуда ее временно выселил доктор Риз, всего в двадцати футах дальше по коридору.

– Эй, – позвал нежный голос.

Энн подняла глаза и увидела доктора Комиски, стоящую в проеме. До этого Теодора разговаривала с несколькими людьми, спорила с Мори, но сейчас доктор впервые вошла и заговорила с ней.

– Теодора, – с трудом выговорила Энн и заплакала.