Чужой среди своих 2 (СИ)

— Мы вот с ребятами, — он многозначительно кивает в сторону парочки сверстников, один из которых угрюмо светит свежим фонарём, а второй держит смоченный чем-то платок на ухе, — поговорить с тобой хотим!

Не отпуская мою руку, он вываливает проблемы с гопниками, мнимые и действительные обиды на ребят из школы и весь тот хлам, что хранится в голове у всякого подростка, вступающего в эпоху полового созревания. Гормоны давят на мозги, критичность мышления обнуляется, а сверстники и так-то не слишком умные просто в силу возраста, начинают, пусть даже отчасти, показывать реакции, более характерные для стаи бабуинов.

Этот период, по себе помню, вообще сложно пережить, а уж когда ты действительно отличаешься от сверстников, обладая притом отнюдь не сахарным характером впридачу к раздутому самомнению, то и подавно! У Льва всё это, по сравнению с обычным мальчишкой его возраста — в кубе…

— … и я считаю, — выпаливает он, непроизвольно повышая голос, — что нам, евреям, нужно объединяться!

— Предлагаешь организовать филиал Бейтар[51] в школе? — иронии в моём голосе — хоть отбавляй! — Или Хагана[52]?

— Скорее — Гехалуц[53]! — быстро ответил Лев, то ли не понимая, то ли не желая понимать иронии.

— Савелов… — услышал я, и повернулся, глядя на приоткрытую дверь в кабинете и комсомольскую бульдожку, выглядывающую из неё.

— Да?

' — Интересно… много ли она слышала?'

Бульдожка, не ответив, поджала губы и хлопнула дверью так, что я понял — достаточно!

Глава 13 Лаковые туфельки

— А ты видел, как я его⁈ А⁈ — захлёбывается эмоциями Санька Востриков, размахивая руками не хуже коренного одессита. Под глазом у него знатный бланш, а в глазах — восторг человека, который впервые (и сам!) дал отпор шакалью, почувствовав себя наконец не овцой, но — человеком!

— По балде! — смеётся Женя Волынцев, в глазах которого ещё плещется адреналин, смятение и неверие в произошедшее, — Н-на! И с копыт!

— А как я его… нет, ты видел? Видел⁈ — Санька толкает меня в бок, — Ой, прости… больно?

— Терпимо, — кривовато усмехаюсь я, пытаясь понять — ушиб у меня, или рёбра таки сломали? Вроде бы ушиб, но рёбра, это такая штука…

— Ой! У тебя кровь на голове и ухе! — пугается он, — Сейчас, сейчас… на вот платок! Чистый, ты не думай!

Я не думаю и, кивнув с благодарностью, промокаю платком ссадину на голове и смотрю на выступившую кровь.

— Помыть надо, — озабоченно предлагает Женя, — в аптеку зайти!

— Да ладно… — отмахиваюсь я, — вон, автомат с газировкой!

Двух стаканов хватило, чтобы промыть ссадину и смыть с волос кровь, уже начавшую запекаться.

— Голова не кружится? — беспокоится за меня Санька, пока Женька, отдуваясь и пуча глаза, пьёт рядом второй стакан газировки с сиропом, время от времени косясь то на меня, то по сторонам.

— Нет, нет… всё хорошо, — уверяю я, промокая платком ссадину. Крови немного, да и голова, кажется, не задета, а вот ухо, зараза, болит…

— Точно? — не отстаёт приятель, — А то плохо на улице станет…

— Да точно, точно! — трачу несколько минут на уверения в том, что провожать меня не надо.

В метро ребята понижают голос, но эмоций по-прежнему — через край! Они отбились от гопников и каждый видел себя героем, и ох, какая славная была битва…

Я же, получив футляром от флейты по уху при широком Санькином замахе, а пару мгновений спустя, попав уже не под «дружеский огонь», а под неумелые колотушки агрессоров, считаю совершенно иначе! И это, хм… мнение профессионала, а никак не дилетанта.

В глазах ребят это был эпический махач с опасными хищниками городских подворотен и они, локтевцы, героически отбились от превосходящих сил противника, обратив того в позорное бегство!

На деле же, эти шакалы наскочили на нас с тявканьем, готовые при малейшем отпоре дать заднюю, обещая непременно «встретить» и «поговорить» как-нибудь потом. Обычная мелкая сволота, вступившая в пору полового созревания, и пытающаяся самоутвердиться, «блякая» через слово, сплёвывая через губу (и через раз попадая себе же ботинок) и угрожающе, как им казалось, вытягивая тонкие, давно немытые шеи. Мне они напомнили не то облезлых шакалов, не то мелких, ощипанных грифов-падальщиков.

С такими, как правило, достаточно уверенного тона, прищура, демонстрации набитых кулаков и собственно готовности пустить эти кулаки в ход. Дальше обычно или пустые обещания «найти», или обмен паролями в стиле «А Сопливого знаешь?»

Но Санька, как оказалось, уже встречался с ними и, перевозбудившись, без лишних слов начал размахивать футляром от флейты. Справедливости ради, гопнику, которому и предназначался этот молодецкий удар, досталось значительно больше, а меня так… зацепило.

Потом было яростное, но бестолковое размахивание руками, толканье, сопенье, пыхтенье…

… а потом я пришёл в себя и действовал дальше, как тот лесник, только разгонял не всех, а четверых конкретных персонажей, прыщеватых, дрыщеватых и совсем не грозных.