Чужой выбор

– Если я тебя правильно понял, мы, вероятно, так упорно хотели жить вместе, потому что не вполне повзрослели. Все еще воображали себя беззаботными школярами и приятелями…

– Мы с тобой не приятели, – возразил Виржил. – Ты мой самый близкий друг, почти брат. А я – крестный отец двух твоих дочерей. И еще мы оба – взрослые мужчины, которые постепенно стареют, к тому же у нас полно всяких обязанностей.

– Согласен. Так вот, я еще раз тебя спрашиваю: как нам поступить? Когда я решил уехать из шале, ты сказал, что уважаешь мой выбор. И если ты теперь захочешь его покинуть, я приму это точно так же.

Несколько мгновений Виржил молча смотрел на Люка. А когда заговорил, его голос звучал непривычно серьезно:

– Я считаю, что нам придется рассмотреть – не торопясь, чтобы поступить как можно разумнее, – возможность перемен в нашем образе жизни. Определить, каждому со своей стороны, но одновременно, какое жилье будет лучше всего соответствовать твоим и моим жизненным планам, с условием, что мы поселимся недалеко друг от друга. Думаю, что это вполне реально. Конечно, никакой срочности теперь нет, но заняться этим нужно не откладывая. Потому что, если мне все-таки удастся создать семью, мы рискуем столкнуться с проблемами. Так разве не лучше заранее все предусмотреть, чтобы избежать их?

– Но у нас же никогда не было проблем!

– Слишком много нерешенных вопросов, Люк. Кто станет женщиной моей жизни? Где гарантия, что Клеманс и эта потенциальная незнакомка будут ладить между собой, живя под одной крышей? В понимании Клеманс, жена – это хозяйка дома, а такое звание ни с кем не делится. Филиппине это было безразлично, тем более что она поселилась в шале много позже нас, но с другой все может обернуться совсем иначе. Так давай не будем рисковать и ссориться по пустякам.

Люк побледнел, – казалось, его внезапно одолела тревога. Но Виржил успокоил его сердечной улыбкой и продолжил:

– Я знаю, как вы оба относитесь к этому шале. Тем не менее оно является совместным владением. Давай рассмотрим эту ситуацию под другим углом. Если вы захотите оставить что-нибудь в наследство своим дочерям, то разве не самое лучшее – вложиться в такую собственность?

– Ну до чего же ты рассудителен! – с горькой иронией бросил Люк.

– Я просто забочусь о тебе. О вас обоих. А вернее, о вас четверых. И не хочу, чтобы наши отношения омрачила какая-то тень, какая-то неловкость, какая-то двусмысленность.

Люк встал с краешка стола и начал мерить шагами тесную комнатку.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, но прежде всего тебе следовало бы объяснить это Клеманс.

– Почему именно мне?

– Потому что это твои аргументы.

– А Клеманс – твоя жена. Вспомни: она не хотела в одиночку нести ответственность за это дело – продажу шале, которая казалась неизбежной из-за нее и ее прошлого, и поэтому сейчас прислушается к другой версии.

Люк стоял с замкнутым лицом, никак не реагируя, и Виржил счел нужным разъяснить ему свою мысль.

– Вот послушай! Когда мы ужинаем втроем, у меня иногда возникает ощущение, что я лишний. Клеманс угадывает мои мысли и прилагает все усилия к тому, чтобы я чувствовал себя хорошо. Но это же ненормально.

– Ну… честно говоря, в твоих словах есть доля истины… – ответил Люк и, прекратив хождение из угла в угол, привалился к ближайшей стене. Он долго молчал, потом промолвил с натянутой улыбкой: – Признайся, Виржил: может, ты затеял весь этот разговор только по одной причине – чтобы иметь возможность вернуться к Хлое?

– Не беспокойся, у меня еще осталось достаточно самолюбия, чтобы никогда больше не переступать порог ее агентства. Впрочем, она и не примет нас всерьез, мы слишком долго морочили ей голову нашей проблемой с шале. С этим мы обратимся к другим риелторам.

Люк вернулся к столу, вылил остатки шампанского в свой бокал и выпил его маленькими глотками. Друзья обменялись долгими взглядами; ни один из них не хотел нарушать размышления другого.

– Ну что, пойдем обедать? – предложил наконец Виржил.

Как всегда после долгого спора, они так или иначе приходили к согласию. Самое главное заключалось не в том, чтобы сохранить шале, – важнее было сохранить двадцатилетнюю дружбу и взаимное доверие.

– Где ты хочешь пообедать? Только учти, что я должен сюда вернуться самое позднее в половине третьего.

– Выбирай сам, ведь это ты меня приглашаешь! Только не в какую-нибудь забегаловку, не скупись – напоминаю, что ты мне обещал настоящий пир холостяков.

Люк возвел глаза к потолку и открыл дверь кабинета.

– И вдобавок ко всему я еще должен утешать тебя в твоих любовных горестях! Или, вернее, в твоей первой любовной горести. Это в твоем-то почтенном возрасте!

И они вывалились из кабинета, смеясь и обмениваясь тумаками, как парочка веселых сообщников.

11