Чужой выбор

Клеманс обхватила Филиппину за талию, помогла встать, и они медленно поднялись по ступеням. Надежно заперев дверь шале, Клеманс вызвала «скорую помощь» и жандармов, затем позвонила Виржилу и, наконец, Люку. Разговаривая с ними, она следила за мертвенно-бледной Филиппиной, которая осторожно присела на краешек дивана.

– «Скорая» приедет очень быстро, – утешила она ее. – А Виржил встретит тебя в больнице и отведет на рентген. Все будет хорошо, вот увидишь.

Она закрыла внутренние ставни и наконец-то перевела дух, чувствуя скорее облегчение, чем злость. Ей дважды удалось отделаться от Этьена – когда он нежданно заявился в шале и сегодня вечером. Но третьего раза быть не должно! Теперь она твердо решила привлечь его к судебной ответственности, чтобы он больше не смел ее преследовать. А что касается Филиппины, то за ее ушибы и раны ему придется ответить по всей строгости закона. И все-таки – на что же Этьен надеялся? Неужели он настолько безумен, что вообразил, будто она, Клеманс, безропотно пойдет за ним и согласится «поговорить»? Она вспомнила, как он шарил по ее телу, пытаясь залезть под юбку, и гадливо передернулась. Пощечина, которую он ей влепил, разбудила воспоминания о жизни с ним, о тех ночах, когда он насиловал ее, в полной уверенности, что она это любит, о приступах ревности, о слежке и допросах… И как только она могла все это терпеть?!

Клеманс чувствовала, что слезы жгут ей глаза, но постаралась совладать со своими эмоциями. Сейчас нужно было думать не о себе, а о Филиппине, которой требовались помощь и утешение, пока не приехала «скорая».

Два часа спустя Виржил совещался с рентгенологом, разглядывая снимки на негатоскопе.

– Перелом локтевого отростка со смещением; придется делать остеосинтез с использованием ремня безопасности.

– Это не страшно, но ошибка тут недопустима, – заметил рентгенолог. – Ты хочешь оперировать сам?

– Конечно.

– А тебе известно, что хирург, оперируя своих близких, чувствует двойную ответственность и поэтому больше волнуется?

– Ничего, справлюсь.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Ага, понимаю, – усмехнулся его коллега, – ты просто не хочешь доверять свою подружку кому-то другому. Не очень-то это лестно для твоих собратьев по скальпелю.

– Они сделали бы операцию не хуже меня, просто Филиппина никогда мне этого не простит, – солгал Виржил.

На самом деле он был гораздо опытнее своих коллег в этом виде хитроумных операций.

– Я попрошу кого-нибудь из них ассистировать мне, – добавил он. – На всякий случай.

И, бросив последний взгляд на снимки, показывающие перелом с разных позиций, заключил:

– Наверняка она оперлась на эту руку, чтобы смягчить падение, и локтевой отросток треснул, как всегда бывает в таких случаях. Надеюсь, у нас есть свободная операционная, я не хочу терять время.

Выходя из рентгеновского кабинета, Виржил связался с Себастьеном, который, к счастью, еще не уехал из больницы и мог обеспечить надежную анестезию, а затем – с дежурным хирургом, попросив его ассистировать во время операции. Вернувшись к себе в кабинет, он послал эсэмэску Клеманс, чтобы успокоить ее насчет состояния Филиппины.

Подняв глаза к окну, он увидел за стеклом крупные белые хлопья – значит, снова начался снегопад. В другой ситуации это могло бы его порадовать: на воскресенье у них с Люком была назначена лыжная прогулка. Горный массив между Жу-де-Лу и склоном Супердеволюи насчитывал более пятидесяти лыжных трасс на какой-нибудь сотне километров, – истинная роскошь для любителей скоростного спуска. Но теперь Люк уж точно не оставит Клеманс, а она побоится доверить двойняшек его пожилым родителям. Бедняжка наверняка запугана окончательно и ждет только одного: чтобы жандармы занялись Этьеном, которому на сей раз реально грозила тюрьма.

В кабинет заглянул Себастьен и объявил, что к операции все готово.

– Я осмотрел даму, то есть твою подружку, и думаю, что предварительное болеутоляющее не требуется. Иначе это затянет ход операции. Поскольку она держится спокойно, я дам ей наркоз прямо на столе. Если, конечно, ты согласен.

– Я всегда согласен с тем, что ты делаешь. У нее не слишком сильные боли?

– Ну… скажем так: она стойко их переносит.

Виржил осмотрел Филиппину, как только ее доставили в больницу. Взволнованный ее страданиями, он утешал ее так нежно, как только мог. Тем не менее Виржил понимал, что уже не питает к ней прежней пылкой любви, и это сознание одновременно печалило его и внушало чувство вины. Ему было тем тяжелее, что он уже решился поговорить с ней откровенно и затронуть вопрос о расставании. Однако нынешние обстоятельства вынуждали его молчать. Филиппина, потрясенная сценой с Этьеном, тяжело травмированная, была слишком слаба, и теперь придется ждать, когда она оправится. Перед Виржилом мелькнул образ Хлои, но он постарался отогнать его: в эти минуты нужно было думать не о ней, а сосредоточиться на предстоящей операции, на Филиппине.

– Ну, пошли! – объявил он, вставая.

Себастьен молча последовал за ним и заговорил только тогда, когда они подошли к лифту: