ЧВК Херсонес – 2

Мужчина всерьёз обиделся, посмотрел на меня как на клятвопреступника, изменившего родине в самый трудный час, но таки впустил и кивком головы указал на лифт. Ехать пришлось на тринадцатый этаж. В некоторых западных странах люди настолько суеверны, что просто убирают цифру тринадцать, указывая на кнопке «12–14». Слава России, до нас подобная фишка ещё не докатилась. Хотя, говорят, кое-где подобные прецеденты есть…

– Видимо, мне сюда, – решил я с учётом того, что на всей площадке была всего лишь одна-единственная дверь.

Как мне показалось на первый взгляд, из пуленепробиваемой брони.

И как оказалось впоследствии, мне не показалось.

– Александр Грин? – на пороге меня встретил пухлый, неулыбчивый (если не сказать мрачный) тип, на голову ниже меня, но держащийся с достоинством дона Корлеоне. Кудрявые длинные волосы с глубокими залысинами, мясистый нос, серые, блёклые, но цепкие глазки, испанская бородка, усики вверх и короткая сигара в зубах. Я его потом нарисую.

– Добрый день. Меня направила Мила Эдуардовна для осмотра вашей коллекции, а вы…

– Мидаускас, Раймонд Петриус. Заходите. Вам по коридору и налево.

По-моему, он сказал это в стену, потому что явно смотрел сквозь меня. В другой ситуации, наверное, стоило бы обидеться, возмутиться или как-то иначе продемонстрировать свою значимость, но вряд ли этот момент мог бы сейчас хоть кто-то оценить. Без толп благодарных зрителей подобные эскапады выглядят жалко и пошло.

В конце концов, я направлен сюда с конкретной задачей и никто не обязан прыгать передо мной в ритме диско, предлагать чай с конфетками, расспрашивать о здоровье родителей и так далее. А снобы бывают всякие. Не потребовали разуться до носков или надеть бахилы – уже спасибо! Паркетный пол был идеально чистым, а в воздухе чувствовались ароматы антисептика и валерианы, клининговая служба наверняка нанималась не из самых дешёвых.

Мне пришлось пройти шагов двадцать, за поворотом налево, войдя в длинную галерею, скорее похожую на антикварный магазин. В том смысле, что тут всего было набито до отказа от пола до потолка, но ни смысла, ни системы, ни…

За моей спиной почти бесшумно опустилась стальная решётка. Я даже не сразу понял: это в смысле как?

– Увы, если за ваш профессионализм поручились очень высокие лица, – равнодушно ответил хозяин на мой возмущённый взгляд, – то кто поручится за вашу личную порядочность? Сложные времена диктуют непростые нравы.

– И после этого вы рассчитываете, что я помогу вам с коллекцией?

– На самом деле мне абсолютно всё равно.

– Зачем же вы меня пригласили?

– Я вас не приглашал, – устало поморщился Раймонд Петриус. – Но счёл возможным оказать небольшую любезность одной небезызвестной даме с собачкой. То есть с двумя собаками. Через час решётки откроются автоматически. Другого времени у вас не будет.

Он повернулся ко мне спиной и ушёл. Получалось, я пленник. Это несколько нервировало, но либо я уже привык к тому, что, работая в ЧВК «Херсонес», мне вечно приходилось сшибать углы и заглаживать чужие косяки, либо, в конце концов, я могу просто сделать то, ради чего мы приехали, – осмотреть коллекцию. Выбор невелик.

– Ладно, будь по-вашему, дорогая Мила Эдуардовна, – пробормотал я, оглядываясь по сторонам.

Видеокамеры были натыканы везде, практически через каждые три-четыре метра. Уверен, что и сигнализация тут на самом современном уровне. Зачем же меня и Диню и вроде бы всех остальных послали в дом к этому странному типу? Странному, если не сказать больше, откровеннее и матом…

Но поскольку за мной оставалось решение – осмотреть коллекцию или тупо сесть на задницу и ждать шестьдесят минут до открытия дверей, – я предпочёл первое. В любом случае это интереснее и тут явно есть на что обратить пристальный взгляд искусствоведа. Я пошёл вперёд по левой стороне, рассчитывая вернуться назад по правой. Вся галерея представляла собой пёстрое собрание знаменитого Плюшкина.

Нет, не того, которого высмеял Гоголь, а реального прототипа, о котором писал Валентин Пикуль. Некий мелкий помещик середины девятнадцатого века объявил крестьянам, что он скупает ВСЁ! И к нему реально тащили всякую ерунду, но этот мудрый человек умудрялся из общего хлама вылавливать раритетные предметы войны тысяча восемьсот двенадцатого года, утерянные картины, редкие медальоны, оружейный антиквариат, из чего впоследствии был создан уникальный музей! Представляете?

– А вот это достойно уважения, – подтвердил я сам себе, отмечая среди нагромождений псевдоисторического мусора, тряпок, обуви, мебели, посуды, керамики, холстов неожиданное нахождение трёх миниатюрных, не более ладони, картин Похитонова.

В той же куче нашлись два неизвестных пейзажа Поленова, утерянный (или уже нет?) портрет работы Ильи Репина, два наброска Серова, бронза Лансере, сабля турецкая с клинком позолоты Бушуева, мейсенский фарфор, включая уникального «Казака, везущего пакет»!