ЧВК Херсонес – 2

Светлана громко и глупо захихикала, позволяя увести себя обратно за угол. Когда цоканье каблуков стихло, я опомнился. То, что удалось накопать в галерее, не может не быть важным. Я просто уверен, что некоторые вещи украдены из провинциальных музеев в лихие девяностые годы. Но есть момент, куда более интересный лично для меня…

– Денисыч, напомни, среди подвигов Геракла была борьба с Лернейской гидрой? Была, я уверен. А почему этот знак в виде шести отрубленных змеиных голов мы встречали на шевронах тех байкеров? Они служат «Гидре» или гидра для них просто мистический символ – сколько ни отрубай голов, их становится лишь больше?

– Саня, бро, чо пристал? Видишь, я на расслабоне…

– Да потому, что мы влетели по полной. Надо выбираться отсюда. Если наш господин Мидаускас руководит той самой бандой байкеров, то… Трезвей уже, чтоб тебя!

Пьяненький полиглот мельком глянул на экран моего сотового, что-то сопоставил в голове, икнул, бодро выпрямился и одним махом выдохнул из себя весь перегар, скопившийся за день. Я почувствовал весёлое головокружение: надо же, как накрывает-то…

– Зема, зема, ты чего? Не вдыхай, это опасно, – Диня резко развернулся ко мне спиной и продолжил: – Там у тебя два фото – общий план и укрупнённый. Осколок греческой чёрнофигурной вазы с изображением одного из подвигов Геракла. Кстати, его настоящее имя Алкид. Там на рисунке он прижигает факелом шеи отрубленным головам гидры из Лерны. И да, точно таких же тварей мы видели на мотоциклах, шевронах и пряжках у банды приставучих байкеров. Из этого ты сделал вывод, что Мидас, тьфу, Мидаускас связан с ними?

– Да.

– А чо, очень похоже на правду. И отлично объясняет, почему Милка (миль пардон, Мила Эдуардовна, конечно!) закинула нас всех сюда.

– Светлану я видел, этот негодяй куда-то повёл её.

– Куда, куда? А ты типа не понял? Бро, прости, мне опять надо… короче, я в кашу…

Бывший трезвым целых две минуты, Диня глупо хихикнул, вытащил амфору из сумки и, даже не предложив присоединиться, вылил себе в глотку не меньше трети. Я же вдруг почувствовал прилив плохо контролируемой ярости. Хотя в целом, как вы заметили, всегда был довольно мирным и неконфликтным человеком.

Я злился на всё и всех: на Милу и директора – за то, что своими интригами сунули нашу команду в логово маньяка; на Денисыча – потому что пьянь и не вовремя; на Светлану – поскольку она вырядилась как шлюха; на Германа – потому что шляется неизвестно где, когда нужен тут и сейчас; на себя – за то, что ровно ничего не могу сделать! Или могу?

Помнится, на уроках нам рассказывали забавную историю. Давным-давно в Германских землях некий мастер меча вызвал на дуэль незнакомого ему художника. Тот не мог отказаться от драки, в минуту распахал противнику грудь и, проведя бросок через бедро, в придачу сломал ему руку в трёх местах. Дуэлянт выжил, но махать мечом уже не мог. А того художника звали Альбрехт Дюрер, тот самый, кто рисовал пособия по фехтованию и рукопашному бою.

– Поэтому никому не следует портить настроение специалисту по истории искусств широкого профиля, – сквозь зубы прорычал я, снял со стены тяжёлую алебарду (лезвие – оригинал, древко – новодел) и в три минуты раздолбал на разноцветные пиксели Кандинского все видеокамеры наблюдения!

Очень надеюсь, что тот, кто сидит за мониторами, постарается как можно быстрее предупредить домовладельца. Тем более что у нас тут планируется пожар…

Я аккуратно сложил несколько самых дурацких и не имеющих ровно никакой ценности картин впритык к решётке и попытался поджечь их, выбивая искру из старенького кремневого турецкого пистолета XVIII века.

– Зема, пл-пл-сни, помогаи-е-ит, – мой приятель что-то быстро сунул в сумку, взамен протягивая мне пластиковый стаканчик чистого спирта.

Да, признаю: так оно загорелось гораздо веселее!

А дальше всё по плану. Противопожарные системы всего мира в целом одинаковы: в течение минуты включились разбрызгиватели воды под потолком и автоматически открылись все двери. Мы с Денисычем ломанулись на выход, причём алебарду я прихватил с собой.

Чисто на всякий случай. И да, случай не преминул представиться.

Двое бритоголовых охранников, как я понимаю, те самые «котики», попытались встать у нас на пути. Да, у них были травматические пистолеты, но, прежде чем я замахнулся алебардой, наш знаток всех древних языков раздолбал амфору о свою же голову и, сжимая в руке глиняную «розочку», весь в красном вине и терракотовых осколках, заорал как ненормальный:

– Всех попишу, век воли не видать! Козлы-ы, петушары-ы, вертухаи беспонтовы-я!

Почему-то его сразу поняли правильно, и нам безропотно уступили дорогу. Мы рванули вперёд, а охрана, широко перекрестившись, дружно пошла писать заявление на увольнение с этой нервной работы. Видимо, такие условия, как гарантийная остановка двух истерических психов, не входили в трудовой договор. Очень правильно, переквалифицируйтесь в коллекторы, всё безопаснее, чем стоять на пути у скромных музейных сотрудников…

– Куда нам?

– В спальню!

– Диня, чтоб тебя, нашёл время! Я спрашиваю, где искать Гребневу?!