ЧВК Херсонес

Ну, как по мне, так ровным счётом ничего особенного: обычный медный амулет или какое-то старое украшение с конской сбруи. Похоже на позеленевшую от времени каплю вытянутой формы. Но здоровяк Земнов вдруг хищно напрягся, подаваясь вперёд всем телом:

– Меч тавров?!

– Кто бы поспорил с зорким взглядом специалиста… Да, это фибула для плаща, явно не греческой работы, а, скорее всего, местного производства. Символически изображает знаменитый «золотой меч тавров». Его никто не видел, но все уверены, что он есть. А поскольку представители этих древних племён давно смешались с другими народами, на право владения реликвией претендуют три или даже четыре не слишком порядочные организации.

Директор поправил очки, выдохнул, достал бутылку коктебельского крымского коньяка из-под стола и, никому не предлагая, сделал глоток прямо из горла. Чувствовалось, что нервы у него на пределе. Я хотел было спросить, что случилось, но Светлана вдруг быстро приложила пальчик мне к губам:

– Позже. Ему надо выговориться.

– Так вот, дорогие сотрудники, появилась информация о возможном месте нахождения золотого меча. Не буду говорить, откуда, сколько мне пришлось заплатить и какова степень достоверности полученных сведений. Этого не может гарантировать никто. Вопрос к вам: кто готов шагнуть, образно выражаясь, в царство или, честнее говоря, в пасть Аида?

Герман незамедлительно поднял руку. После секундного размышления я присоединился к нему. Гребнева, обнимая мои плечи правой ладошкой, кистью левой сделала неопределённый жест: хочу – не хочу – не знаю – не решила – может, и без меня – я подумаю— не уверена – какая скука-а…

Феоктист Эдуардович ещё, наверное, минут пятнадцать распинался о сакральном, культурном и цивилизационном значении золотого меча для понимания всей истории Крымского полуострова. При этом он дважды прикладывался к коньяку. Как впоследствии объяснил мне тот же Денисыч, винопитие в их среде является едва ли не обязательным условием приёма на работу и коммуникационной возможностью общения с коллективом.

Не пил только один сотрудник – Сосо Церберидзе! Но, кажется, я уже об этом говорил?

Когда начальственный голос стал спотыкаться на согласных и путаться в падежах, Светлана, словно волна, тихо соскользнула с моих колен. Кивком головы указав мне на дверь, она перемигнулась с Земновым, и тот так же молча подтвердил: «Идите уже, если что, я с ним побуду, пока не уснёт». Мы вышли из кабинета, девушка поправила причёску и откровенно зевнула:

– Ненавижу общие собрания. Каждый думает только о себе, у каждого свои интересы и планы. Представляете, я море вижу раз в месяц! А ведь мы живём в Крыму, под боком практически все пляжи, хоть песок, хоть галька. Александр, вы любите купаться?

– Наверное, да.

– Отлично, предлагаю удрать! Я – к себе за полотенцем, и уходим к Херсонесу, там хоть и валуны, зато вода чище.

– А я не…

– Ни слова про плавки, – она так резко обернулась, что тяжёлые золотые кудри щёлкнули меня по носу. – Мы это уже обсуждали, они вам не нужны! От слова «абсолютно»! И не смейте со мной спорить.

Какой уж там спор? Пока она уходила по коридору, а я смотрел ей вслед, всё моё мужское естество буквально парило в неведомых доселе эмпиреях, на грани божественного сочетания земной и небесной любви. Мне и дышалось-то через раз.

Есть такая картина у Тициана, где изображены две девушки, сидящие у фонтана: одна богато одета, другая полностью обнажена. И смысл подачи полотна не столько в противопоставлении земного небесному, сколько, быть может, прямо наоборот: в естественности перехода от одного к другому. Потому что и земная, и небесная любовь прекрасно могут существовать отдельно, однако высший союз божественного понимания мира лежит именно в слиянии этих двух ипостасей. Тициан был не просто художником, он был ещё и мудрецом, и философом.

«А, собственно, где моя комната?»

Я опомнился не сразу, перед глазами всё ещё покачивались восхитительные бёдра нашей прекрасной Афродиты.

И да, разумеется, кто бы спорил, у меня не было шансов. Никаких. Я обычный парень, среднего сложения и неброской внешности, без богатых родителей и особых талантов. Даже машину пока себе купить не могу. А такая восхитительная женщина достойна роскоши.

«Но, с другой стороны, разве приглашала бы она меня купаться нагишом, если я ей не нравлюсь? Так, бегом за полотенцем и…»

Мне пришлось рвануть наугад, а поскольку все гостевые комнаты расположены на одном этаже, то логичным показалось свернуть за тот же поворот, где недавно исчезла наша прекрасная специалистка по чёрнофигурной и краснофигурной росписи. Вот только за поворотом открывались ещё два: один – налево, другой – направо, ещё налево, шагов пятьдесят прямо, направо, потом по ступенькам вниз, по узкой лестнице наверх, а потом…

«Ты заблудился, – пришлось честно признаться мне самому себе. – Ну что ж, в сущности, perigrinatio est vita[7]… Пойду наугад и в конечном итоге куда-нибудь да выйду».