ЧВК Херсонес

Память услужливо подсунула яркие картинки недавних событий, когда конченый психопат, которому место в карательной клинике с толстыми стенами и высокой оградой, вдруг решил изобразить из себя героя древнегреческих мифов и чуть не укоротил мне ноги.

Забыть такое кажется невозможным. Тем более что мужик на вазе был очень похож на гражданина Полипенко. Честное слово! Такая же лысина, кучерявая длинная борода, усталый взгляд, мешки под глазами, безвольный подбородок сластолюбца и садиста…

– Огромное спасибо за содержательный рассказ, – честно поблагодарил я где-то через полчасика. Диня даже не думал появляться, и мне пришлось рискнуть: – Но, может быть, есть какие-то древности, которые вы не успели выложить и описать?

– Ну, э-э… да. Там, в запасниках, есть несколько фибул, два кинжала начала бронзового заселения, бусы эллинской эпохи и…

– Фибулы, – уверенно перебил я, включая всё своё мужское обаяние. – В настоящее время мне как раз заказали статью в одном научном журнале, тема – заколки для плащей в Древней Греции, Скандинавии и Священной Римской империи. Можно посмотреть?

– Ой, это мне нужно у начальства разрешение выписывать и…

– Только посмотреть, я даже фотографировать не буду!

– Ну-у, наверное, всё-таки надо…

– А что вы делаете сегодня после работы?

Один простой вопрос решил все мои проблемы. Смуглая Гюзель засмущалась ещё больше и безропотно повела меня в хранилище. В самом деле, чего одним сотрудникам музея прятать от своих же коллег из другого музея? Мы на одной стороне. Ну почти…

Конечно, факта наличия конкуренции никто не отменял. И да, сами музейщики периодически люто завидуют друг другу. Если, например, кому-то подарили коллекцию неизвестных рисунков Дейнеки. Или кто-то получил крупный грант на компьютерное переоснащение, новый дизайн, современные решения в тактильном действии, когда посетитель может вести конницу на Куликовом поле, стоять у штурвала старинной бригантины, стрелять из пушки на Бородинском сражении или сидеть кабине пилота во время боёв за Берлин. Ну здорово же?

– Ты хорошо её знаешь?

– Я вообще её не знаю.

– Ты врёшь, милый. Если ты не знаком с ней, то почему она?

– Потому что это ты её выбрала.

– Я лишь предложила!

– Ага, там ещё была старуха-смотритель, уборщица и ночной охранник, с лысиной и пузом. На кого, по-твоему, клюнул бы этот парень?

– Во-первых, дискриминация кого-либо по возрасту или внешности – это фу! А во-вторых, теперь я точно знаю, на кого клюнул ты.

– Но она же страшная.

– А вот этого он ещё не знает…

Мы зашли в небольшую комнату, забитую ящиками и коробками, где мне было предложено полюбоваться последними поступлениями. Я сразу выхватил взглядом нужную нам фибулу и теперь напряжённо думал, как бы заставить девушку-экскурсовода хоть на минуточку отвернуться.

– Гюзель, вы так и не сказали, свободны ли вечером? – Я незаметно извлёк пластилиновую копию, выжидая нужный момент.

– Ой, а вам зачем? Вы… хотите меня… то есть хотите куда-то меня пригласить?

– Почему нет? – мне пришлось чихнуть, извиниться, приложить платок к носу, опустить руку с платком и… папа бы меня не понял, а может, даже отрёкся бы от сына-вора. – Но я мало знаю Анапу, а в какой ресторан лично вам хотелось бы пойти? Какая кухня вам нравится, что вы бы предпочли к ужину?

– Ах, Александр, – она вновь жутко смутилась и покраснела. – Наверное, если можно и вы не против, то… вашу печень!

Мне показалось, что я ослышался. Наказание за маленькую кражу просто не могло быть столь скоропостижным. Но в этот момент щёлкнул электрический замок, и я остался один на один с резко посиневшей девицей, из-под длинной юбки которой вдруг начали выползать красно-коричневые щупальца кракена с противными присосками.

– Гюзель, вы чего?!

– Александр, вы сами просили показать вам ВСЁ! Наслаждайтесь, пока можете. Через минуту я вас задушу, высосу вашу кровь, а потом с наслаждением попробую на вкус вашу печень. Вы ведь не алкоголик?

– Ну… нет. Однако последние дни я пил.

– Никто не совершенен, – печально вздохнула она и пошла в атаку. Ровно в этот же момент в помещении вдруг погас свет.

– Что за…

– Денисыч, спасибо, – от души прошептал я, не вдаваясь в детали, а просто сваливая коробки в кучу и бросаясь к выходу.

Электрический замок был отключён, дорога свободна, так что злобное шипение Гюзель из-под обвалившихся ящиков никак не могло меня удержать.

Я буквально воспарил над порогом в длинном прыжке и бросился к выходу. Музей был погружён в сумерки, электрическое освещение отсутствовало, а зажигать свечи им запрещали правила пожарной безопасности.