ЧВК Херсонес

Великан Земнов пару раз бросал взгляд исподлобья, но ни разу не пытался встать и посмотреть. Он сидел перед лежащей на столе фибулой, сравнивая её со всех сторон с изображением на экране сотового. Мне тоже было интересно, чем таким уж важным он занят?

– По-моему, невозможно любоваться на обычную медную заколку уже больше двух или даже трёх часов, – не отрываясь от блокнота, протянул я. – Хотя почему бы и нет, мы, музейщики, народ странный во всех смыслах.

Собственно, на этом всё и закончилось. Герман так и остался в саду, а я всё-таки решил отправиться спать. До рассвета было ещё несколько часов, так что шанс есть. Моя кровать была занята храпящим в две дырки дружком-полиглотом, поэтому пришлось стянуть с него плед и улечься прямо на полу. Жёстко, но не холодно – ночи здесь тёплые.

Уснул быстро. Снов не помню, хотя почему-то уверен, что они были. Когда проснулся от прямых солнечных лучей, бьющих прямо в нос, то где-то далеко в подсознании всё ещё грелось ощущение чего-то очень красивого и нежного. Это было похоже на поцелуй, хотя, кажется, я не целовался ни с кем уже целую вечность, но всё равно…

Часы показывали восемь сорок утра. Денисыча в комнате не было, на кровати всё всмятку: и подушка, и простыни. Но в качестве благодарности на моём подоконнике стояла полулитровая амфора вина. Вполне в стиле нашего полиглота. Я встал, потянулся, отжался пятнадцать раз от пола вместо утренней зарядки и направился в ванную комнату.

Очень вовремя, как оказалось, потому что прямо передо мной скрипнула закрывающаяся дверь комнаты Светланы Гребневой. Значит, она уже приняла душ, теперь моя очередь. Не буду вдаваться в детали, в общем, когда я довольный, освежённый, с вымытой головой вышел в коридор, меня ждал всё тот же мрачный сторож из Абхазии.

– Добрый день, Сосо. Как я понимаю, Феоктист Эдуардович ждёт?

– Да, – коротко подтвердил он.

– Одну минуту, я переоденусь – и идём.

Церберидзе прорычал что-то невразумительное, но более ничем не выразил недовольства или спешки. Хорошо, значит, директор просто хочет меня видеть, а не вызывает на ковёр. Это уже приятно. Повинуясь импульсивному порыву, я вдруг протянул руку и почесал горбуна за ухом. Но прежде чем до меня дошло, ЧТО вообще я творю, старик-сторож неожиданно расслабился и удовлетворённо заворчал.

Мы простояли так минуты три: я чесал, он довольно жмурился. За этим делом нас и застукал выруливший из-за поворота Денисыч. На лице его не отразилось ни малейшего удивления:

– Бро, ты не к директору? Ну, там типа, если что – я вчера не напивался. Пил, но не в дрова же, да? Пжалуйста!

– Без проблем.

И когда я прошёл мимо, тихо добавил вслед:

– И это, того… ты не приманивай его так уж, слишком, потом не отвянет…

Не уверен, что я всё расслышал правильно. Диня часто спьяну или в муках похмелья несёт маловразумительную чушь. Короче, я по-быстрому переоделся, и тот же суровый Церберидзе проводил меня до директорского кабинета. Получалось всего два поворота и один длинный коридор вообще без дверей. Но мне почему-то казалось, иди я сам, то даже с планом эвакуации на руках нипочём бы не добрался до нужного места.

Я поблагодарил сторожа, и он впервые ответил мне каким-то подобием улыбки, больше похожей на собачий оскал с вываливанием языка вбок. Лучше б он этого не делал, жутковатое зрелище, если честно. Я собирался предварительно постучать, но дверь гостеприимно распахнулась сама. Меня ждали Феоктист Эдуардович и смущённый Земнов.

– Спешим приветствовать отважного героя, что чести не утратил и в бою стал рядом с другом крепче, чем скала. И все ветра, все бури, все ненастья, что выпущены были из ларца капризницы Пандоры, оказались вдруг бессильны перед двумя мужами на арене!

– Уф, – опустив голову, выдохнул я. Если и будут казнить, то не сегодня.

– Что ж, Герман рассказал мне всё, чему лично был свидетелем, – уже нормальной речью продолжил директор музея. – Мне, конечно, доводилось слышать, что в Анапе делают крутые гладиаторские шоу, они выиграли большой гранд по линии министерства культуры, но я и не подозревал, что их спецэффекты могут быть такого высокого уровня! Нам бы такое… – он побарабанил пальцами по столу и обернулся ко мне: – Да, рисунки я получил, спасибо. А почему вы изобразили меня без очков?

– Ну вы же не всегда их носите.

– Вообще-то всегда, но неважно. Присаживайтесь, Александр!

Я оглянулся на здоровяка, он продолжал стоять у окна, задумчиво опустив голову и скрестив руки на груди. Ладно, сяду. Феоктист Эдуардович полез было за бутылкой и бокалами, но мы оба дружно отказались. В объявлении о найме соискателя не указывалось, что пить придётся каждый день и даже не по одному разу. Если бы написали такое, я бы, может, и не поехал, зато от скучающих алкашей с высшим образованием у них бы тут отбоя не было. Стопудово!

– Итак, друзья мои! Не стройте планы на завтра, я попрошу вас съездить в Батуми, там для нас приготовлен небольшой сувенир. Так называемое «золотое руно». Нет, разумеется, не настоящее! Но забрать его надо. Управитесь вдвоём?