ЧВК Херсонес

– Тьяфол? – опомнился он, быстро беря себя в руки. – Но фсе так и есть, молотой щелофек, клупые немцы искасили мою историю, а стесь, в Голлантии, меня насывают тьяфол в красном плаще!

– Очень приятно.

– И мне. Поферте, я никокта не отнимал шизнь пес пофода. Но нам фсем нато что-то есть. Прихотится телать фыбор…

– Александр, – Земнов тут же сжал кулаки, закрывая нас всех широкой спиной. – Уводи остальных, я прикрою. Светлана, забирай золото. Денисыч, только не пей!

– Да погоди ты, раскомандовался, – я вовремя вспомнил советы директора. – Это же дьявол, понимаешь? А эти уродцы, словно сошедшие с полотен Иеронима Босха, – его жуткая свита. Но разве с дьяволом нельзя договориться?

– Поюсь, што уше нет, – виновато опустил голову рогатый. – Тело ф том, што нам фсем саплатили. Мы снаем, почему фы стесь, мы фас таже поттершиваем, это пыло пы только спрафетливо, но… Но фсе рафно не смошем фас отпустить.

– Значит, убьёте?

– Упьем и съетим. Исфините.

– Хм, – я сделал вид, будто бы задумался. – Но уж если нам всё равно умирать, то, быть может, вы хотя бы позволите нам самим выбрать свою смерть?

– Пощему ше нет? Охотно!

– Тогда одну минуточку…

Я быстро обернулся к нашим, на ходу объясняя ситуацию. Дьявол в красном плаще действительно имел место быть в богато перемешанной мифологии Голландии, Фландрии, Бельгии, а также части германских и австрийских земель. Его столь часто рисовали европейские художники, что не знать этого типа было бы просто стыдно.

Однако в большинстве книг Фрейшютц описывался как достаточно доверчивый и по-своему честный представитель пекла. А поскольку лично мне ни капли не улыбалось устраивать кровопролитный махач в запасниках чужого музея, где всегда есть опасность задеть редкую картину или антикварную вазу, то, возможно, нам просто стоило чуточку схитрить? И тот же старина Иероним Босх всегда был готов подсказать как…

– Вот он, – я указал пальцем на заинтригованного Диню, – всегда мечтал налакаться вином до инсульта или цирроза печени. Кто готов с ним пить?

– Я! Я, я, нет, я! Мы! – загомонила толпа.

– Ты насфал его перфым, значит ли это, что он клафный среди фас? – жестом заткнув всех, обратился ко мне местный дьявол в плащике. Я важно кивнул. – Токда только мне принатлешит честь пить с ним! Кстати, что у нефо на рупашке, похоже на шенские соски?

– Это хинкали, деревня амстердамская! Жизни не знаешь, в Грузии не был, «генацвале, Гогия» не пел, цинандали не пил, в бубен не получал, а туда же… Я ж тя уделаю на алкашке, Мимино с рогами…

Кто бы что ни говорил о вреде наркотических галлюцинаций, но, оказывается, ими всё-таки можно управлять. Светлана, поймав мой взгляд, начала быстро доставать золотые украшения из ящика, ловко запихивая их в свою дамскую сумочку. Не знаю, сколько там поместится, но ладно, пока на неё не смотрят, мы продолжим.

Следующим на эшафот шагнул Герман Земнов. Было объявлено, что наш великан желает мериться силой с любым, кто способен победить его в честном бою, посредством… щекотки. Дело в том, что специалист по бронзе и мрамору был малость флегматичен, и я предположил, что защекотать его до смерти вряд ли у кого получится.

Тем не менее противники нашлись. Из задних рядов нидерландских монстров вышли двое странных существ. Хотя, боже ты мой, а какие ещё, если не странные, есть у Босха? Этих я хотя бы знал, таких тоже часто рисуют иллюстраторы страшилок в детских книжках.

Итак, их называли «оссхаерты». Оссхаерт – вроде как злой дух во плоти, принявший образ уродливого человека с непомерно длинными когтями, способными располосовать или затыкать любого. А боялся он разве что образа девы Марии. Не уверен, что у Германа есть при себе образок, но он же у нас по-любому герой и любит подвиги. Пусть развлекается.

– Светлана, вы?

– Александр, я несколько занята и уже взмокла, деликатно выражаясь, во всех местах, как портовая «шлюпка», – раздражённо откликнулась она, закончив перекладывать золото в сумочку и натужно пытаясь достать из той же сумки какой-то тяжёлый мешок. – Придумайте что-нибудь за меня, у вас это здорово получается.

– Наша спутница хотела бы умереть от… от… от зависти к красоте другой девушки! – наконец-то нашёлся я. – Есть желающие задавить её жабой?

Они нашлись, хоть и не сразу. После долгих споров, воплей и короткой драки с выдиранием волос против Светланы Гребневой вышла самая уродливая ведьма из всех, которых только можно представить. Горбатая, почти лысая, толстая, лицо – словно вымя у старой, облезлой дворняги. Но Фрейшютц благосклонно разрешил ей участие в нашей казни через зависть к красоте. Может, я чего-то не знаю?

– Что ж, теперь, видимо, я. Ладно, тогда я хотел бы умереть…

– Тофольно! Ты слишком красноречиф, и мы упьём тебя послетним. Просто так, пез изысков, наши лесные пратья порфут тфое корло, и тфоя крофь причастит фсех!