ЧВК Херсонес

Выглянул в окно: ночь была тиха и абсолютно лишена тайн. Разве что горбун Церберидзе неспешно прогуливался вдоль забора, словно охраняя покой всего музейного комплекса. Я зевнул и вновь завалился на кровать. Больше снов не было. А утром тот же сторож постучал в мою дверь – передать просьбу директора непременно быть у него до завтрака. Судя по ухмылке старика, разнос мне не грозит, шеф в хорошем настроении.

– А-а-а! Больно!

– И что?

– Я же спал!

– А почему ты спал с таким серьёзным видом?

– Потому что пытался вспомнить, кто вообще заказал нам этот частный музей.

– Ты его не знаешь.

– Но почему тогда его знаешь ты?

– У женщин могут быть свои тайны.

– А у мужчин свои способы узнать правду…

– А-а, как больно-о…

– Повторить?

– Да-а!

Старик Сосо проводил меня до кабинета директора. Мне хотелось спросить у него, что он делал ночью в саду. Если, конечно, мне и это не приснилось. Образ странного гостя из двух половин до сих пор производил жутковатое впечатление, не позволяя просто выкинуть его из головы. Но, как говорится, кошмарных снов не запретишь, так что мало ли…

– Александр, дорогой мой, заходите! Мы вас ждём.

Я пожал протянутую руку Феоктиста Эдуардовича, а с Земновым мы уже тепло обнялись, как фронтовые товарищи. На столе были разложены возвращённые сокровища крымских скифов. Как оказалось, начальство прилетело в музей с первыми лучами солнца, и они вдвоём с Германом составили подробнейшую опись с фотографиями и весом каждого предмета.

– Моя сестра уже в курсе, она прибудет чуть позже. К сожалению, ни один предмет из этой замечательной коллекции нам не принадлежит, а значит, будет возвращён в другие крымские музеи. Хотя кое-что мы хотели бы попробовать выкупить, – он подвинул ко мне ту самую золотую подвеску, где тигр терзал лошадь. – Наш сотрудник утверждает, что она напоминает ему о прошлой любви. Я пошлю запрос руководству о покупке или обмене этой вещицы. Всё по-честному!

Великан опустил глаза и благодарно кивнул.

– Ваши премии уже зачислены на карту. Ах да, один момент… Скажите, в их запасниках действительно находится неучтённый Куинджи?

– Да. И я уверен, что это подлинник.

– Хм, – директор закусил губу. – Конечно, это не наше дело. Но если вдруг каким-то образом во время фашистской оккупации полотно могло быть вывезено из Крыма, то… Грин, вы не могли бы заняться этим вопросом?

– Разумеется. Я могу тоже обратиться с просьбой?

– Во внимании.

– Я хотел попросить выходной на сегодня, собирался выбраться в город отправить посылку родным.

– Ни слова больше! – Феоктист Эдуардович полез под стол, достал бутылку крымского коньяка и большую коробку щербета. – Это от меня вашим родителям. И не смейте отказываться! Вы меня страшно обидите, а я ещё после обещанной чурчхелы не отошёл…

Что ж, мне оставалось только поблагодарить. Не знаю, где ещё встречаются такие начальники, способные найти подход к каждому сотруднику и спаять нас не просто в коллектив, а в настоящую семью. Причём не силой или железной волей, а добротой, заботой и справедливостью.

Я не хочу другой работы, моё место здесь, и сердце моё на берегу Чёрного моря, в маленьком частном музее «Херсонес».

– И да, если вам удобно, задержитесь хотя бы на час после завтрака. Вы ведь до сих пор не смогли оценить экспозицию нашего общего дома? Земнов и Гребнева проводят вас.

Ну наконец-то, а то я уже сколько здесь работаю, где только ни бывал, а собственного выставочного комплекса и не знаю. Ещё раз поблагодарив директора, я вышел из кабинета, Герман догнал меня на выходе, предупредив, что задержится.

– Сам дойдёшь?

– Я заблужусь, – честно предупредил я. – Ты хоть направление покажи.

– Прости, – опомнился он, – но на самом деле всё просто, тебе нужно лишь повторять одно простенькое заклинание, и лабиринт сам поведёт тебя.

– Заклинание? Серьёзно? Мы учёные или где?

– Просто запомни, – улыбнулся здоровяк, слегка хлопнув меня по плечу, – «Ариадны ниточка, проводи до калиточки, укажи дорогу к нужному порогу…»

– И типа всё?

– Всё. Это наш Диня придумал, мы сами не знаем почему, но оно работает.

И прежде чем я окончательно выразил свой скептицизм в смехе или намёках на разводилово, громоздкий специалист по мраморной скульптуре вновь исчез в кабинете.

Ну и ладно, подумаешь, сам разберусь. То есть получилось как всегда: я пошёл теми же поворотами, тем же коридором и, естественно, заблудился. Проблукав так минут пятнадцать, проклиная всё на свете, в первую очередь себя и строителей этого чудесного здания, я тупо сдался, закрыл глаза от стыда и тихо прошептал:

– Ариадны ниточка, доведи до калиточки. Укажи дорогу к нужному порогу…