ЧВК «Пересвет». Книга вторая (СИ)

И все эти конечности сначала рванули ввысь, а потом крутой дуге устремились вниз, аккурат туда, где я находился!

— Твою ж мать! — выругался я, откатываясь в сторону и оставляя один из ножей воткнутым в плотный мусор. Второй по-прежнему был зажат в моей руке.

Я сделал этот нехитрый манёвр как раз вовремя — пяток шипов вонзились ровно в то место, где я только что находился!

— Вот же сучара!

Но от ругательств толку мало, если ты параллельно ничего не можешь делать. А я мог.

Только я перегруппировался в надежде воспользоваться потоком воздуха и всё же попытаться оказаться рядом с антенной за несколько секунд, как произошло то, чего я никак не ожидал.

Острый шип пронзил меня насквозь, с невероятной точностью попав в крохотный зазор между пластинами брони в районе живота.

Такой невероятной, обжигающей боли я не испытывал никогда в жизни! Инстинктивно я взмахнул зажатым руке ножом, в попытке отсечь проткнувший меня шип.

Клинок на мгновение застрял в нем — экзоскелет изрядно усилил мой удар, но затем лезвие вышло, словно попало не в твердый предмет, а в густую глину.

Секунду спустя заверещали системы жизнеобеспечения моего бронированного экзоскелета, сигнализируя о повреждениях.

«А то я не в курсе!» — промелькнула в голове злая мысль, когда я смотрел на торчащую из живота серую иглу, переходящую конечность твари из разрыва.

На долю секунды игла стала расплывчатой, а потом снова уплотнилась. Сначала я не понял, что именно изменилось, но том почувствовал, как меня поднимают ввысь, а в спину мне упирается крюк или зазубрина, не позволяющая мне соскользнуть обратно на кучу мусора.

«Вот я и попался, как карась на крюк!»

Боль пульсировала не переставая. Каждое моё движение, каждый порыв, каждое завихрение воронки отдавалось новой болезненной вспышкой. Конечно, экзоскелет сдерживал многие вибрации — в месте проникновения он и вовсе стал практически неподвижным, и без него эта рана наверняка стала бы смертельной. Если не от самого факта, что меня проткнула неведомая хренотень, то от болевого шока уж точно!

Я парил в воздухе, нанизанный на иглу, словно насекомое. И с каждым ударом моего безумно колотящегося сердца, приближался к прорыву между измерениями.

Но в какой-то момент боль отошла даже не на второй, а на десятый план сознания. Где-то там же было моё желание спасти всех, кого только можно, планы и мысли насчёт собственной судьбы и судьбы людей, ставших мне близкими в этом новом и немного безумном мире, злость на профессора Голованова и Императора, устроивших всю эту катавасию. Как говорилось в той старой телерекламе? И пусть весь мир подождёт? Вот и пускай ждёт…

Может это сработал защитный механизм организма, спасающий меня от болевого шока, а может в игле, проткнувшей меня, содержался какой-то токсин, действующий на человека, как наркотик. А может это экзоскелет мог оказывать на своего пилота подобное действие в экстренных обстоятельствах. Я не знал ответа, да и не хотел знать.

Всё моё внимание сосредоточилось на невероятной картине, развернувшейся надо мной — немигающим взглядом я мог отчетливо разглядеть края воронки. То, как завихряются потоки воздуха, как стягиваются тучи, по которым прокатываются всполохи зарниц. И всё это я мог видеть в мельчайших подробностях, как в очень замедленной киносъемке.

Потом началось движение вниз и почувствовал, как меня что-то затягивает, причиняя новую боль, на которую мне было плевать.

Всё ниже и ниже, пока мир вокруг меня не обрел четкие границы, которые сужались с пугающей скоростью, а я не хотел, чтобы они сомкнулись окончательно. Такое затяжное и одновременно стремительное падение в бездонный колодец.

«А может это кроличья нора?» — подумалось мне, и эта аналогия с «Алисой в стране чудес» показалась мне забавной. — «А за ней меня будут ждать новые захватывающие приключения… которых я не хотел!»

Но всё же края сомкнулись вне зависимости от моего желания. Последним, что я увидел, был яркий всполох молнии, осветивший черные тучи над воронкой.

«Я по другую сторону прорыва,» — спокойно подумал я. — «Вот же не повезло.»

Эти мысли оказались последними, прежде чем сознание покинуло меня.

Глава 20

В ушах стоял противный, навязчивый писк, через который едва пробивалась неразборчивая человеческая речь.

«Что происходит?» — первая мысль, которая с огромным трудом прорвалась сквозь вязкую пелену бессознательного состояния.

Какой же противный писк! Чем сильнее он меня раздражал, тем отчётливее я мог думать.

Мне пришлось как следует сосредоточится, прежде чем я смог разобрать человеческую речь. Сначала пришло понимание, что повторяется одна и та же фраза, и только потом я разобрал слова и понял их значение.

— Критически низкий уровень кислорода в атмосфере! — троекратный противный писк, а затем снова та же фраза. — Критически низкий уровень кислорода в атмосфере!

— Да какого хрена тут происходит? — сказал я. Точнее это было жалкое подобие речи, потому что сухой язык едва ворочался во рту. Но тот простой факт, что я смог хоть как-то говорит сделать, уже радовал!