Cказ о Василисе

Время идёт. В живых осталось мало людей от прежнего населения, что помнили историю старого чертозная, взявшего к себе на воспитание пришлую девочку. Постепенно история стала забываться, да и новое поколение росло в неверии к рассказам старых сторожил. А в нашу эпоху и дни, в той самой деревне, где некогда жила Василиса, на месте избы Егоровой находиться небольшого размера пустырёк.

Власти пытались что-то строить на этом месте, да что-нибудь непременно случалось неладное или катастрофическое, и всё приостанавливалось. Кругом кипит жизнь, но над этим местом время будто остановилось и замёрзло. Только природная стихия властна над ним. Ветры, агрессивно дуя, мчатся далее. Дожди поливают местность, да только на самом пустырьке если и появляются клочья тёмной и жухлой травы, в скором времени и она исчезает. Здесь не бывает никаких диких животных, даже мышей с крысами и то нет. Все живые существа инстинктивно бояться этого места, а потому избегают его.

Про это место ходили разные нехорошие слухи. Поговаривали, что некогда жил в нём мужчина, занимающейся чёрной магией. Подробности люди не знали, но не раз слышали, так что местные предпочитали обходить пустырёк стороной.

После того, как Василиса, пройдя через испытания, исчезла в адовом огне, оставив жизнь наставнику, дядя Егор исчез из деревни. Дом его какое-то время был пуст. Люди поговорили между собой и решили сжечь избу колдуна. Те немногие, что остались посмотреть на горение избы чертозная, с содроганием вспоминают, что им казалось, будто они сжигают живое существо, прожившее столь изрядно времени и лет и уставшее от своего существования.

Взять хоть оставшихся в живых старожил, не могли те припомнить, кто жил в этом жилище до чертозная и сколько колдун живет на этом свете. Они помнили его уже старым, в одежде простой и добротной, из прошлых лет, кой их прабабки и прадеды носили. И вроде дом был не таким уж и большим, но пламя с низким рёвом взметнулось в небесную высь. Кров выдохнул и позволил пламени поставить точку в его жизни. Он прожил полную жизнь, и ему пора на покой.

Спустя несколько недель люди, погрязшие в собственных проблемах, фокусировались на поисках решения этих проблем, благополучно позабыв о колдуне, что жил с ними, и кому они бегали за разрешением оных. А людям, достигшим крайней степени отчаяния, придётся учиться как-то разрешать свои трудности самим или собираться в путь дорогу и идти на поиски того, кто согласится этим заняться.

А что до Василисиного деда и наставника, то … Идут год за годом, десятилетие за десятилетием, меняются поколения, а он, небось, жив. Мы в нашей жизни не узнаем, раскаивается ли он в том, какую судьбу уготовил для своей воспитанницы. Но будем верить и надеяться, что время, проведённое в мести, и чувства, что проросли в старом чертознае, теплом будут отзываться в нём. И когда-нибудь он зайдёт в церковь, опустится на колени перед образами, что-то забытое из далёкого прошлого, когда он был обычным человеком, а не тёмным колдуном, ляжет на сердце у Егора, и попросит он у святых за душу Васькину.

«Мне уж нет прощения, и свою душу загубил, и остальных в ад отправил. Потому что в молодости, да и потом, просящие были готовы на всё пойти, чтобы я сгубил человека, на которого они мне указывали.

Кто смерти для него просил, кто боли и мук. Решали, что станет лучшим наказанием для него. Захлёбывались во тьме своей, не соображая, что с ними в дальнейшем произойдёт. Озлобленные, но посмеивающихся внутренне, что нашли управу. Одолевало их предвкушение радости и мысли, что их возьмёт. С каким же трудом они дожидались дня расправы. Выполнял я их просьбы, и плату с них бесы брали большую. Кто душой расплачивался, кто счастьем, отмеренным светлыми силами, кто на несколько лет обрекал следующие поколения на несчастья и болезни, а кому-то пришлось детей своих во служение тёмным силам отдать. Редко, когда к нему обращались с просьбой отнять сыночка или доченьку у смерти. Делал Егор всё, что мог, но не все детки выживали, мёртвых он отдавал бесам на съедение. И биси сыты и заниматься делами не мешают. А любой результат знать, угоден кому-то из двоих, и не чертознаю что-либо изменять в чужой судьбе. Не раскаиваюсь я в этом. Спокойно спал и жил, зная о грехах своих. Не маялась и не страдала душа. Что было, не отрицаю. Единственно жалость берёт, что ни вернуть мне время и ни исправить того, с чего, собственно, всё взяло начало.

Хозяин чёрного гримуара при встрече рассказал, на что надо обратить внимание. Тогда пришло понимание, что назад уже дороги нет, а впереди ждёт контроль, да, наказание за неповиновение. От сделанного нельзя было отказаться. Не было страха, и за будущее я не беспокоился. Большую часть жизни мною было сделано зло, а остальное время я жил в своё удовольствие.