Cloud Nine (СИ)

Какаши отпрыгнул на пару шагов назад, зажмурив левый глаз и держа пальцы в особой печати. Клон с кунаем в руке понесся на Эйджи. Тот отстранился и нанес несколько ударов, но клон смог уклониться и царапнуть острием его щеку. Какаши в этот момент стоял в стороне и сосредоточенно смотрел на лавовый шар. Только бы успеть до того, как Эйджи что-то предпримет. Клон сложил печати и поднял гигатскую волну из воды, снося с ног члена Акацуки, но тот быстро всплыл и уже по воде бежал, чтобы совершить контратаку. Какаши тоже подпрыгнул, не давая волне накрыть себя. Лавовый шар немного оказался затоплен, но для этой техники не так важно. Какаши открыл глаз, и он превратился в Мангекё шаринган. Весь лавовый шар стало затягивать в пространственную дыру.

Клон-Какаши создал двух водяных драконов, которые неслись на Эйджи с разных сторон, и в этот же момент с громким хлопком в дыре исчез лавовый шар. Настоящий Какаши тут же переключился на Эйджи, пытаясь сконцентрироваться и затащить его в ту же дыру, но это было на грани невозможного — он слишком быстро двигался, уклоняясь от атак клона. Он увеличил огненные сферы, которые стали иссушать извивающихся водяных драконов. Поняв, что теперь надо заново создавать свою копию, которая бы скапливала природную энергию, Эйджи громко выругался, чем доставил Какаши искреннее удовольствие. Он сложил печати и стукнул об воду рукой. Техника призыва.

В густом белом облаке показалась огромная черно-желтая саламандра, а Эйджи стоял у нее на голове, прирастая к ней ногами. Вся ее кожа была в мелких трещинах, из которых сочилась огненная лава, и каждый раз, когда она падала в воду, оставляла после себя сгустки пара.

— Ты же не думал, что у меня только один способ накапливать природную энергию, правда? — Выкрикнул он.

Драконы налетели на саламандру, но разбились, даже не причинив ей вреда. Она двинулась на клона-Какаши, который доставил Эйджи столько хлопот. Вдруг саламандра стала разворачиваться, и со всей силы ударила хвостом в двойника. Тот исчез, а Какаши продолжал концентрироваться на Эйджи. Его стало засасывать в дыру, и неповоротливая саламандра медленно разворачивалась для новой атаки. Эйджи пришлось дернуться, спустив всю накопленную энергию, чтобы его целиком не засосало. В дыру попала часть его ноги, и он с криком схватился за отрубленную конечность. Какаши тяжело дыша прикрыл Мангекё. У него осталось не так много чакры, поэтому в этот раз он должен победить.

Какаши, сложив печати, ударил об поверхность воды руками, и прямо под саламандрой, словно сотни тонких острых гейзеров, стала вырываться вода, разрубая огненную тварь. Раздался пронзительный визг. Саламандра начала разваливаться на части, превращаясь в лаву. Какаши поднял волну, чтобы его не снесло огненным потоком, но тот оказался сильнее. Хатаке обволокло все ноги, он попытался дернуться, но уже не смог этого сделать. Лава стала подниматься выше и достигла шеи. Когда саламандра рассыпалась окончательно, Эйджи медленно стал двигаться к нему.

«Как он может двигаться? Я ведь оторвал ему ногу?!» — подумал Какаши, но нога у Эйджи была как новенькая.

— Брось свои игры и прикончи его! — Громко выкрикнул Какузу.

— Замолчи! — Ответил Эйджи и развернулся к Какаши. — Ты заставил меня понервничать. Знаешь, что я с ней сделаю теперь?

Какаши молчал, все размышляя, где же он просчитался. Он бросил взгляд на лаву, которая постепенно нагревалась — Эйджи контролировал ее жар, не давая разом убить Хатаке. Какаши тоскливо посмотрел на пристройку. Он снова подвел Рецу и не оправдал ожиданий. Пытался защитить ее, но как обычно взялся за то, что получается у него хуже всего. Рин. Обещание данное Обито не выполнил, не защитил дорогого человека. И вот теперь опять оказался во власти эмоций, которые затмили его холодный рассудок. Если бы он так не жаждал спасти Рецу, если бы сохранял равнодушие, возможно и рассуждать смог бы здраво. Нужно было дождаться подкрепления, разработать стратегию, а только потом лезть в битву. Но нет. Обезумевший от чувств Какаши ринулся в бой, не рассчитав сил. И теперь остается только умереть, чтобы освободиться, наконец, от всех совершенных в жизни ошибок и невообразимой вины, которая давно гниет у него за плечами.