Clouds of Glory

Кроме всего прочего, оставался вопрос времени. Один только обоз снабжения и боеприпасов Юэлла имел длину четырнадцать миль, и мысль о том, чтобы провести все три корпуса с их обозами по узкой Эммитсбургской дороге, на которой враг находился всего в нескольких сотнях ярдов, не понравилась бы ни одному генералу. Часами, днями армия Ли была бы уязвима и подвержена атакам, которые могли бы отрезать одно подразделение от другого, превратив линию марша в кровавый хаос. Более того, поскольку его армия должна была жить за счет деревни, как она должна была находить пищу и фураж по пути? Люди и животные могут умереть с голоду во время долгого флангового марша в поисках подходящего места для сражения, а армия окажется незащищенной и растянутой на дороге или дорогах на всем пути. Правильно или нет, но Ли находился в процессе сосредоточения своей армии под Геттисбергом и считал, что его лучшая надежда - завершить это сосредоточение как можно быстрее и атаковать Мида до того, как вся армия Мида будет на ногах. Это было далеко не безответственное решение, а единственное, которое он мог принять.

Очевидно, Ли уже принял это решение, что бы ни думал Лонгстрит тогда или позже, поскольку почти сразу же Ли спросил Лонгстрита, где находится его корпус (Первый корпус) на дороге к Геттисбергу. Лонгстрит ответил, что Маклауш находится "примерно в шести милях", но в остальном не дал Ли никакой информации об остальных своих дивизиях. Фримен утверждает, что это произошло потому, что Лонгстрит был зол на то, что Ли отверг его план, но поскольку Маклауш шел впереди, а Пикетт по приказу Ли все еще охранял Чамберсбург, пока не прибыли войска Имбодена, чтобы освободить его, это должно было сказать Ли то, что ему нужно было знать. Хотя полковник Лонг, главный адъютант Ли, присутствовал в течение большей части дня и позже очень критиковал "медлительность" Лонгстрита в течение следующих двух дней боев, он не упоминает о грубости или неуважении к Ли со стороны Лонгстрита, как он, несомненно, сделал бы, если бы у него был пример этого. Полковник Чарльз Маршалл, еще один преданный помощник Ли, хотя и посвящает страницу за страницей тому, что Джеб Стюарт не поддержал Ли перед Геттисбергом, не упоминает ни малейшего проявления неучтивости по отношению к Ли со стороны Лонгстрита, не говоря уже о каком-то "угрюмом негодовании".

Поскольку корпус Лонгстрита еще не подошел - две его дивизии, Маклауза и Худа, были в пути и должны были прибыть ночью, а третья, Пикетта, должна была прибыть только поздно вечером 2 июля, - Ли поскакал посмотреть, почему Юэлл до сих пор не занял Калпс-Хилл. Он нашел Юэлла "в беседке" небольшого каменного дома на Карлайл-роуд, и, к его ужасу, командир его Второго корпуса выглядел нерешительным и растерянным. "После того как он достиг Геттисберга, Юэлл оставался пассивным на улицах в ожидании приказов", - пишет Фримен; но это верно лишь отчасти, поскольку полковник Тейлор уже лично доставил Юэллу приказы Ли, а Юэлл решил проигнорировать их, сославшись на то, что наступление на Калпс-Хилл и ближнюю часть Кладбищенского хребта "нецелесообразно". Это не могло быть легкой беседой для Ли - все три командира его корпусов были в затруднительном положении в тот день: А. П. Хилл был "нездоров" и не помогал; Лонгстрит читал ему лекцию о фланговом движении, которое Ли не мог предпринять; а теперь Юэлл был необщителен и воспользовался вежливой "оговоркой о побеге" в приказах Ли, чтобы избежать выполнения того, что Ли хотел, чтобы он сделал, - то есть того, что, по мнению Ли, уже было сделано. Нетрудно представить, что в тот момент Ли мог пожалеть об отсутствии Стоунволла Джексона, который, вероятно, уже занял бы Калпс-Хилл, не получив приказа. Ли всегда ездил на Тревеллере на самых легких поводьях, не используя хлыст или шпоры, лошадь инстинктивно реагировала на самые мягкие поводья, и его манера общения с генералами была похожей. Не в его характере было повышать голос, угрожать или наказывать; он привык к повиновению, основанному на благоговении, которое он вызывал у других - рассказывали, и в это широко верили, что однажды, когда он задремал, целая дивизия прошла мимо его палатки на цыпочках, чтобы не разбудить его, - поэтому сейчас он был в растерянности, не зная, как поступить со всеми тремя командирами своих корпусов, которые в критический момент сражения вели себя как взбесившиеся или неуправляемые лошади. Даже если бы он был склонен это сделать, он не мог бы уволить их, не поставив под угрозу единство и уверенность армии в своих силах, и в любом случае у него не было никого, кем бы он мог их заменить.