Cлово президента

– Десять миль. – Скорость была теперь меньше двухсот узлов, пилоты попытались опустить закрылки и предкрылки, но плоскости управления на правом крыле не сработали, и потому компьютеры, заметив это, не выпустили их и на левой стороне. Это сулило посадку на излишне высокой скорости. Оба пилота нахмурились, выругались и продолжали вести самолет.

– Шасси, – скомандовал первый пилот. Второй пилот щелкнул переключателями, шасси опустилось и замкнулось на месте, что вызвало вздох облегчения у пилотов. Они не знали, что обе покрышки на правой стороне повреждены.

Теперь они видели перед собой посадочную полосу и вращающиеся огни аварийных автомобилей. Аэробус пересек ограду аэродрома и снизился к дорожке. Обычная посадочная скорость составляет сто тридцать пять узлов, а они зашли на посадку при скорости в сто девяносто пять. Пилот знал, что ему понадобится вся длина полосы, каждый ее фут, и потому колеса авиалайнера коснулись дорожки меньше чем в двухстах метрах от ее начала.

Аэробус сильно ударился колесами и покатился по дорожке. Это продолжалось недолго. Правая пара покрышек выдержала меньше трех секунд, затем они потеряли давление, а еще через секунду металлическая стойка шасси начала бороздить по бетону посадочной полосы, прорывая в ней все более углубляющуюся борозду. Оба пилота и компьютеры на борту авиалайнера пытались удержать самолет на прямом курсе, но это им не удалось. Аэробус А-310 развернуло вправо. Покрышки левой стороны шасси взорвались с пушечным грохотом, и

двухмоторный реактивный авиалайнер лег на брюхо. Секунду казалось, что он начнет кувыркаться по траве, но потом конец крыла отломился, и самолет принялся крутиться, лежа плашмя на земле. Фюзеляж разломился на три неравные части. В том месте, где левое крыло отделилось от фюзеляжа, мелькнул язык пламени. К счастью, передняя часть самолета откатилась вперед, задняя часть – в сторону, зато средняя остановилась почти точно в середине пылающей лужи топлива, и все усилия примчавшихся сюда пожарных оказались напрасными. Позднее определили, что сто двадцать семь человек, оказавшихся в средней части фюзеляжа, погибли, почти сразу задохнувшись в пламени. Еще сто четыре пассажира уцелели, включая экипаж, но с травмами разной степени тяжести. Видеозапись катастрофы будет передана по спутниковым каналам меньше чем через час, и главной новостью станет этот международный инцидент.

***

Когда самолет коснулся посадочной дорожки, Кларк почувствовал, как у него по коже пробежал холодок. Глядя через иллюминатор, он решил, что узнает кое-что, но потом признался себе, что скорее всего это ему просто кажется и к тому же все международные аэропорты выглядят в темноте одинаково. Французские летчики рулили к ангару в целях безопасности, следуя указаниям следовать за другим реактивным самолетом, который совершил посадку минутой раньше.

– Ну что ж, вот мы и здесь, – произнес Динг, широко зевая. У него на руках было двое часов – одни были поставлены по местному времени, другие по вашингтонскому, и он, глядя на часы, пытался понять, по какому времени живет сейчас его тело. Затем Чавез посмотрел в иллюминатор с любопытством туриста и, как это бывает обычно, пережил разочарование. Судя по тому, что он увидел, это вполне мог быть Денвер или любой другой аэропорт.

– Извините меня, – сказала черноволосая стюардесса. – Нас попросили оставаться в самолете, пока обслужат тот, что прибыл раньше.

– Что такое несколько минут? – философски произнес государственный секретарь Адлер, уставший не меньше остальных. Чавез посмотрел в иллюминатор.

– Вот он, наверно, и совершил посадку перед нами.

– Будьте любезны выключить освещение в салоне, – попросил Кларк и сделал жест в сторону своего напарника.

– Почему… – начал Адлер. Кларк молчаливым жестом прервал госсекретаря. Стюардесса выполнила его просьбу. Динг понял, что имел в виду Джон, и достал камеру из сумки.

– В чем дело? – негромко спросил Адлер, как только в салоне стало темно.

– Прямо перед нами «гольфстрим», – ответил Джон, глядя в иллюминатор. – Их немного в этом регионе, а этот направляется в охраняемый ангар. Давайте посмотрим, нельзя ли узнать, кому он принадлежит, хорошо?

Разведчики всегда разведчики, напомнил себе Адлер. Он не возражал. Дипломаты тоже собирали информацию, и сведения о том, кто имеет доступ к такому дорогостоящему виду транспорта, могут сказать им, кто занимает столь высокое место в правительстве ОИР. Через несколько секунд под колеса их самолета подсунули тормозные колодки, а к «гольфстриму», стоящему в пятидесяти метрах от них на стоянке, отведенной для самолетов иранских – теперь ОИР – ВВС, подкатила процессия правительственных автомобилей.

– Кто-то занимающий важный пост, – заметил Динг.

– Какой пленкой заряжена твоя камера?

– ASA 1200, мистер К., – ответил Чавез, выбирая установку для телеобъектива. В кадр поместился весь самолет. Динг решил, что увеличения достаточно, и начал снимать, как только из самолета опустили трап.

– А-а, – первым заметил это Адлер. – Ну что ж, это не должно быть таким уж сюрпризом.