Coagulopathies (ЛП)

Он щелкает замком:

— Совсем не надежный, — и поворачивается к мне, стягивая капюшон, а я улавливаю проблеск странной уязвимости в его темных глазах. — Хакс был тут?

Я киваю, не в силах разомкнуть губы. Он кивает в ответ и, стаскивая с себя пальто, разглядывает мою комнату.

— Запах мисс Тико слегка выветрился.

— Она сейчас все время с Финном. Надеется, что он станет Альфой.

Профессор Рен продолжает кивать, но выглядит еще более отвлеченным. Он снимает толстовку и бросает на кровать к пальто, а затем небрежно вытаскивает презерватив из нагрудного кармана и швыряет туда же.

Я смотрю на него дикими глазами, пока он не обхватывает ладонью мою щеку, поднимая, пока наши взгляды не встречаются. И словно баюкает мое лицо в своих медвежьих лапах, целует нежнее, чем раньше, а кончики его пальцев проходятся по зудящему затылку. Напряжение спадает, но почему-то я еще больше нервничаю — как ему удается так легко контролировать меня? Он так тренируется?

Минуту спустя Рен отрывается от меня, напоследок прижавшись ртом к моей нижней губе, и идет к моему шкафу, открывая без спроса. Я наблюдаю за тем, как он снимает с вешалки свитер и подносит к лицу, втягивая запах.

— Так… вы прекратили принимать ту хрень? — хрипло спрашиваю я.

Профессор Рен кивает и трет свитером под горлом.

— Люпролайд — это химическая кастрация. Я принимал его на протяжении почти двадцати лет.

— Зачем?

— Пытался избежать семинаров, — он вешает свитер обратно и стаскивает висящую рядом толстовку. — Боялся, что ущерб будет непоправимым, но… — его темные глаза замыкаются на мне, пока он вдыхает запах толстовки, и у меня в животе все переворачивается. — Похоже, проблем не будет.

О да. Я это в буквальном смысле прочувствовала.

Таким же образом он проходится по всей моей верхней одежде, будто следуя какому-то ритуалу, и вскоре начинает ворковать, оставляя свой запах повсюду. Беты это, конечно, не учуют, но любой другой получеловек вполне может задаться вопросом, с чего это я пахну как мой препод по математике.

Это полное безрассудство и вообще не в его духе. Я пялюсь на презерватив, и начинаю нервничать еще больше.

— Эм… — мой голос ломается, и я прочищаю горло. — И что мы… собираемся делать?

Профессор Рен не смотрит на меня и будто не замечает, что я спрашиваю. Он открывает ящик комода и пялится в него целых тридцать секунд, а потом рвано вздыхает. Там мои трусики. Не сказать, чтобы захватывающее зрелище.

И все же он хватает целую пригоршню, дико глядя на них, а рука дрожит, будто ему достался какой-то бесценный артефакт. По моей спине волной прокатывается дрожь. Может, следовало слезать с этой дряни постепенно, а не вот так, сразу.

Его голодный взгляд скользит ко мне. Мы пялимся друг на друга, и у меня такое ощущение, что что-то страшное случится, если я двинусь.

Его нижнее веко подергивается:

— Какого цвета сейчас на тебе?

Я вспыхиваю от смущения и пожимаю плечами.

Профессор Рен бросает их обратно и надвигается на меня так быстро, что я поспешно отступаю назад. Он хватает меня за руку.

— Я хочу их, — шепчет он, встряхивая меня. — Сними их.

— Что вы… — я вырываюсь из его хватки и оскаливаюсь. — Отвалите!

Он стонет, и я бью его по запястью, пока он пытается схватить меня снова. А затем отворачивается, проводя ладонями по густым черным волосам снова и снова, и я вижу крупные капли пота на его лбу и горле. Да уж. А вот это хреново.

— Я хочу их, — бормочет профессор Рен. — Я хочу их. Хочу их. Хочу их, — он возвращается к моему комоду, и судорога пробегает по его лицу. — Блядь!

Я подпрыгиваю от громкой ругани, но стараюсь больше вообще не шевелиться. Омеги начинают преследование, стоит только резко дернуться, а, судя по тому, как расплылись его зрачки, я тут словно маленькая рыбешка, застрявшая в одном ведре с акулой.

Рен зажмуривается, и над нами повисает напряженная тишина. Я жду.

— Извини, — он выпаливает после паузы. — Это было слишком для меня. Не надо было… приходить сюда.

— Все в порядке.

Профессор Рен глубоко вздыхает и поднимает глаза к потолку, опершись руками на бедра. Он снова закрывает глаза, и его кадык дергается.

— Нет, не в порядке. Мне очень жаль, — он поворачивает шею и снова тяжело сглатывает. — Я просто спятивший сукин сын. Я уйду через секунду.

— Но… кто-то может увидеть вас.

— Ничего. Я не хочу навредить тебе.

Я оглядываюсь через плечо на окно, а затем аккуратно отступаю на два шага, чтобы открыть его. Порыв холодного ветра смывает дурман феромонов, опуская их градус до более-менее терпимого. Рен не навредит мне. Думаю, чем больше он бежит от проблем, тем сильнее его страх.

Он смотрит на меня, когда я оборачиваюсь к нему. Напряженный. Он всегда такой напряженный.

— Вы этого не сделаете, — говорю я так твердо, как могу.

— Я ценю вашу веру в мое самообладание, но…

— Вы не станете, — я вся дрожу от холода и, наверное, еще и от того, как он на меня смотрит. Будь Альфой. — Сядьте. Вам нужно просто привыкнуть к отказу от лекарств.

— Мисс Ниима…

— Сядь. Немедленно.