Combat

Команда "Орла" только сейчас почувствовала зверский голод. С самого утра у них во рту не было хлебной крошки. Капитан вспомнил, что он так и не съел свой завтрак, только выпил стакан апельсинового сока. А ребята и того не глотнули. Так закрутились события.

– К ужину вы опоздали, – сказал Гулям. – Теперь надо ждать утра. Но если вам дороги ваши желудки, Гулям не советует есть тюремную пищу. Отравитесь. Здешние повара – такие шакалы! Гулям заррррэзал бы их, честное слово торговца!

– А что ж мы будем есть? – упавшим от голода голосом, спросил Зальц, большой лакомка.

– С голоду не помрете, это обещает вам Гулям из Мадаса. Он в незаплаченном долгу перед вами. Все, что его, теперь ваше. Питаться вместе будем, – сказал бородач, иногда допуская ошибки в произношении.

Он подбежал к стенному шкафу, выгреб оттуда жестяные банки консервов, вывалил все на стол.

– Вот, тут мясо, а это компот из персислив и виги. Как раз по банке на рыло.

Зальц провел трясущейся рукой по лицу, проверяя, похоже ли оно на рыло, и чуть не укусил себя за палец от голода. Он схватил банку и стал вертеть ее, ища способ открыть. Гулям показал, как это делается: отогнул и дернул за кольцо. Консервы стали само-разогреваться и само-открываться, источая божественный аромат, от которого текли слюнки и сводило скулы. Вдобавок к этому пиршеству запаха в центр натюрморта "Ужин в тюрьме" Гулям выставил вазочку из дерева (другие материалы запрещены) и насыпал туда из большого бумажного кулька черно-коричневых вязко лоснящихся фиников. Еще была зелень. Гулям вспрыснул ее чистой водой из пластиковой бутылки, и зелень ожила, засверкала прохладными росинками.

Увидев воду, Хорнунг посмотрел на свои руки и ужаснулся. На лица друзей лишний раз смотреть было не обязательно, особенно на физиономию штурмана, перепачканную землей, пропитанную пороховой копотью, гарью. За время заключения на корабле все это потекло, как плохой грим у артиста, игравшего роль в абсурдистской пьесе.

– Всем мыться! – приказал капитан.

Команда разделась до трусов и, помогая друг другу, вымылась под краном. Вода была теплой и ржавой. Но удовольствие от купания значительно превышало отвращение к грязной воде. К тому же щедрый торговец выделил им кусок душистого мыла. Заливая пол камеры, они фыркали, как жеребцы на реке.

Вытершись дырявыми полотенцами, они сели за стол.

– Угощайтесь, драгоценные, чем Аллах послал, – пригласил к пиршеству гостеприимный хозяин камеры, разламывая на части большую лепешку. – Завтра Агана должна еще принести передачку. Тогда гульнем! Йех! Когда выпутаемся отсюда, Гулям примет вас у себя дома, такой достархан накроет! Пальчики скушаете! Вы пробовали когда-нибудь мабур-хабур, запеченный на хамже? Нет? А Забу-кебаб с домашней лапшой? А газированный мед с мандарой? Нет? А лепешки ладу-мукхар? Моя четвертая жена, Лавара, печет их на антигравитационной сковороде, объедение!

Тарелок не было, ели прямо из банок. Ложек тоже не было, вместо них были палочки из дерева. Команда "Орла", любившая китайскую кухню, умела с ними обращаться.

– Нам крайне неудобно, что мы вас объедаем, – сказал капитан, выплевывая в кулак косточку от кисло-сладкой виги.

– Для меня большая честь принять таких людей, – вскинув руки, сказал Гулям. – Кушай, дарагой, не взглядывая ни на что. Агана еще принесет, сколько надо. Это моя временная жена в здешнем городе, – пояснил торговец и поведал историю своего ареста.

Гуляма аль Бабака и т.д. задержали на центральном городском рынке. Формально – за антисанитарные условия рабочих мест его многочисленных продавцов и оказание сопротивления властям. А на самом деле, одному проверяющему чиновнику показалась малой ежемесячная взятка. Цены растут, сумма взятки остается прежней, чиновник желал бы откорректировать ее в сторону увеличения. Гулям уперся. Гулям и так выплачивает слишком много разным шакалам. За визу плати. Налоги плати, аренду плати, грузчикам плати, продавцам плати… Электрику дай, пожарнику дай… Местному авторитету отстегни. Неместному тоже иногда надо кинуть мал-мал, чтоб не поджег… Таможенному инспектору на лапу дай, торговому инспектору дай, санитарному инспектору дай… Себе в убыток торгую, честное слово!

– Ох, как я вас понимаю, – сказал Фалд, выцарапывая палочками из банки ароматные мясные волокна. – Инспектора – это такие сво…

– Нам тоже пришили сопротивление, – перебил Хорнунг товарища. – Очевидно, здесь это стандартное обвинение.

– Шакалы! – вскричал свое любимое ругательство хозяин камеры. – Слава Аллаху, что Гулям здесь чужеземец. А то бы они его совсем сожрали, как своих торговцев. Не понимают выгоды! Гулям кормит их население, сами они ни на что не способны, кроме как пить настойку из мухоморов. Ведь с голоду подохнут, от "атавиминоза" распухнут, если Гулям уйдет с рынка!

Поев, они от души поблагодарили хозяина за великолепный достархан,[2] постелили матрасы и простыни и легли спать. Гулям прочитал намаз наугад и тоже лег, ругая шакалов.

– А что здесь свет никогда не выключается? – спросил Зальц.