Come as you are: история Nirvana, рассказанная Куртом Кобейном и записанная Майклом Азеррадом

В самом начале английский музыкальный еженедельник NME провозгласил Nirvana «тем, что нравится Guns n’ Roses».

Роуз был ярым фанатом и даже использовал бейсболку Nirvana для съемок в видео Guns n’ Roses Don’t Cry, но он просто не понимал ее. Перед концертом Guns n’ Roses в Мэдисон-Сквер-Гарден в декабре 1991 года операторы группы увеличивали изображение женщин в зале до тех пор, пока те не начинали задирать футболки, и передавать сигнал на гигантские видеоэкраны вокруг арены. Преимущественно мужская аудитория топала и одобрительно гудела, в то время как другие женщины в зале выглядели смущенными, недовольными или нервно хихикали. И что же звучало во время этого грубого видеоизнасилования? Smells Like Teen Spirit.

Возможно, вражда была из-за того, что эти две группы конкурируют примерно за одну и ту же обширную аудиторию разочарованных, сломанных детей.

– Я вовсе не ощущаю, что участвую в каких-то соревнованиях, – говорит Курт. – Я уже множество раз публично говорил, что мне наплевать на его аудиторию.

Но Курт и Роуз ненавидят друг друга почти по-братски, как будто они две стороны одной медали.

– Нас объединяет одна и та же история, – говорит Курт. – Мы приехали из маленьких городков, и большую часть жизни нас окружал сексизм и расизм. Но наша внутренняя борьба явно отличается. Я чувствую, что позволил себе открыть свой разум гораздо большему количеству вещей, чем он.

– Его роль игралась в течение многих лет, – говорит Курт. – С самого начала рок-н-ролла существовал Эксл Роуз. И мне кажется, что это довольно скучно. Очевидно, в его глазах это так свежо и ново из-за того, что все это происходит с ним лично, и он настолько эгоистичный человек, что думает, будто весь мир ему что-то должен.

И все же Курт допускает, что Nirvana могла бы кое-чему научиться у Guns n’ Roses.

– Они все портят, а потом сидят и смотрят на то, что из этого вышло, и пытаются понять, как они могут это исправить, – говорит Курт, – в то время как мы все испортили, но продолжаем делать все хуже и хуже.

Дон Кобейн без приглашения явился на шоу в сиэтлском Колизее 11 сентября, благотворительное мероприятие местной антицензурной организации, носившей имя Вашингтонской коалиции музыкальной индустрии. Вместе со своим сыном Чэдом, сводным братом Курта, Дон прошел мимо билетных контролеров, показав свои водительские права, в которых была указана его фамилия.

Он попросил разрешения пройти за кулисы, но за ним так никто и не вышел, поэтому Дон стоял и ждал. Наконец, он нашел комнату, где все собирались после шоу. «Кто-то открыл дверь, и я увидел его там и просто вошел». Курт познакомил своего отца с Кортни, Фрэнсис и Кристом. Дон уже узнал, что стал дедушкой, из статьи в газете.

Дон окинул взглядом типичное закулисное зрелище – унылые стены из шлакоблоков, подлизывающиеся нахлебники, подавленное и понурое настроение после концерта.

– Мне было жаль его, – говорит Дон. – Что за жизнь. Мне казалось, что все это не выглядело слишком роскошно.

– Ну что, давно не виделись, – сказал Дон. Прошло уже семь лет.

– Боже, ты выглядишь старым, – ответил Курт.

– Она была действительно трудной, – говорит Дон о встрече. – Очень, очень тяжелой. Я спросил его, счастлив ли он и все такое, – говорит Дон, – и он сказал, что счастлив, и сказал, что у него не так уж и много денег, а я спросил: «Ну что, тебе весело?» Он сказал, что да, и я ответил: «Ну ладно». Я не знал, что сказать, потому что это было очень тяжело. Мы обнялись пару раз, и я попросил его поддерживать связь.

С тех пор Дон ничего не слышал о Курте.

– Наверное, он был занят.

Некоторые говорят, что Дон вышел из леса только потому, что его сын внезапно разбогател.

– Так воспринимали меня его мама и другие люди, – говорит он, – но мне плевать. У меня нет денег, мне плевать на деньги. Я хотел бы сделать для него что-нибудь, потому что, честно говоря, не думаю, что когда-нибудь раньше это делал. Я просто хочу пожелать ему всего хорошего. Если он может чего-то добиться, то вперед. Я просто буду ждать, когда он придет в себя.

Курт официально положил конец всем слухам о том, что он принимает наркотики, признавшись в статье ветерана Los Angeles Times поп-критика Роберта Хилберна 21 сентября, что да, он употреблял героин в течение «трех недель» в начале этого года.