Constanta

– Жаль, – вздохнул он. – Это мой коронный номер. Я тренировался и день, и ночь, всю жизнь.

Она сокрушённо покачала головой – болтун, каких немало, прилип, так просто не отстанет. Повернулась и улыбнулась блеском всех 32-х зубов. Сопроводила улыбку взмахом руки: спектакль окончен, иди двигай своё озеро и сам утони в нём.

Вернуться в исходное положение она не успела. События вышли из-под контроля. В один миг мощная сила подхватила и вознесла её высоко над песком, лицом к лицу с ним – бесшабашным. Он улыбнулся ей, держа на весу в своих дланях.

Долгая секунда оцепенения…

– Спасите! – прошептала она, зажмуриваясь и обхватывая руками его шею.

Он откликнулся. Сомкнул хват ещё крепче и понёс её, легко и непринуждённо, как пушинку, навстречу спасению, одним, только ему ведомым путём.

Спустя время, услышав плеск воды, она решилась открыть глаза. Они шли прямиком в озеро.

– Зачем? – еле слышно спросила она.

– Договор, – ответил он. – Я двигаю озеро.

Не в силах сопротивляться, словно сражённая гипнозом, она потеряла связь с реальностью.

Он вошёл в воду и, рассекая её, двинулся вперёд. Светлое безбрежное царство, даль глубокая, просторы великого блаженного покоя без страха, одиночества и боли открылись перед ней. Явь превращалась в сказку…

Она вышла из пучины, восседая на плечах богатыря.

У неё были с собой бутерброд, помидор, леденец и время. Всё, что она могла предложить ему взамен.

…Телефонный звонок.

Боронок снял трубку.

– Алло! Да, я. Выхожу.

В дверях он остановился. Чувствуя девичье волнение, обнял её, прижал к себе и поцеловал.

– Спи. Не заметишь как пролетит время, придёт утро и новой серенадой я разбужу тебя.

Алёна поправила ему воротник, погладила по руке.

– Не надрывайся там, Тит. Я тебя очень прошу.

Боронок вышел во двор. У телефонной будки стоял мотоцикл «Урал» с коляской. Рядом маячили напарники – братья Четниковы. Оба рыжие, плотные, крепкие, силой и физическим развитием почти не уступающие ему самому. Две половины единого целого. Близнецы Чет и Нечет. Хулиган с серьгой в ухе и миротворец.

Кивнув обоим, Боронок занял место в коляске. Нечет уселся рядом, Чет впереди.

Мотоцикл завёлся, взревел и, срываясь с места, понёсся навстречу ночи.

Калининская овощная база. Напротив, через дорогу – Пискарёвское мемориальное кладбище. Вечный огонь и покой. Внимая и отдавая должное столь щепетильному соседству, как добрая соседка, база скрывала свою беспокойную суету за высоким бетонным забором. Праздник урожая, в праздники и будни, круглые сутки, и ночью, и днём. Троица поспела в самое время. Как всегда, старший по разгрузке Наумыч, встречая её, был на своём посту.

– Чего кислые? – спросил он, здороваясь.

– Менты тормознули, – ответил Чет. – Прикопались к габаритным огням.

– Штрафанули?

– А как же!

– И шут с ними… Хорошо, что отпустили. Иначе без вас мне кранты. Значит, как всегда, два вагона?

– Да.

– Вперёд, ребята! – радостно потёр руки Наумыч. – Родина вас не забудет.

Неторопливым размеренным шагом, разминаясь, подошёл Боронок к вагону. Очередное испытание духа и тела ждало впереди. Овощ тот ещё враг. Поначалу заигрывает с тобой, поддаётся, сам лезет в руки, потом сбрасывает маску и объявляет войну. Опомниться не успеешь, а уже пройден рубеж, килограммы ушли, откуда ни возьмись, давя дикой мощью, прёт на тебя махина весом в тонны…

Воин или бурлак? Боронок засучил рукава. И тот, и другой. Труд как сражение. Иного пути нет. Ставки сделаны – к утру вагоны с картошкой должны опустеть.

Начало лекции было монотонным и скучным. Голос преподавателя витал где-то высоко, под самым потолком, пытаясь достигнуть уровня замерших внизу студенческих голов. Слух Степана, как и большинства его товарищей, был отключен. Не до профессора, когда ты во власти потрясающей новости. Освобождалась квартира – на целую неделю Горыныч вместе с родителями уезжал в Москву.

Первым шагом к цели было занять место в аудитории рядом. Вторым – войти в доверие и получить ключи.

– Горыныч! – толкнул он хозяина квартиры.

– А? – отозвался тот, увлечённо рассматривая брелок.

– Хочешь – покараулю твоё жильё?

Горыныч недоумённо приподнял бровь.

– Зачем её караулить? В дверях замки хорошие.

Взяв паузу, Степан устремил взгляд на брелок. Смотреть было на что. Женщина одевалась и раздевалась перед глазами, в зависимости от угла зрения переливаясь на свету.

– Круто! – поспешил выразить своё впечатление он.

– Ага! – откликнулся Горыныч. – Подарок.

Степан оживился.

– Что тебе подарить, чтобы ты пустил меня к себе пожить? Говори, я за ценой не постою.

Горыныч отвлёкся от брелока.

– Ты один или с подругой? – спросил он.

– С подругой, – признался Степан. – Пришло время проверить чувства, а подходящих условий нет. Выручай, брат.

– Видишь, какая несправедливость, – произнёс Горыныч, снова уткнувшись в брелок. – Ты имеешь подругу, но – бесквартирный. У меня есть квартира, но нет подруги. Какой напрашивается вывод?

– Какой?

– Гони подругу. И тогда, так и быть, на неделю квартира твоя, вселяйся и веселись. Только смотри, чтобы моя подруга была не хуже твоей. Я в этом плане привередливый.

Степан растерялся.