Constanta

– Это не блажь, – ответила она. – Школа мужества. Практика настоящего врача.

– Разве в Академии мужества недостаточно?

– Мало. Хотя, когда я первый раз внутренности увидела, так не казалось.

– Пережила? – поморщился Степан.

– Как ёжик в тумане. Спасибо профессору. Выручил своим хладнокровием. Если верить ему – всё дело в привычке.

– Гиппократ нашёлся! – посуровел Степан. – Умник. Он такой хладнокровный только потому, что внутренности ему ответить не могут.

– Ш-ш-ш, – поспешила утихомирить его Илона. – Чем это тебе профессор не угодил? – До моих внутренностей ему не добраться, – заявил Степан. – Кишка тонка.

– Да-а?

– Да. Замок у меня отменный.

– Это пупок что-ли? Нашёл замок! Развяжет в два счёта – не успеешь и глазом моргнуть. Хотя зачем тебя трогать? Ты и так весь на виду. Могу рассказать, что там внутри.

– Ну?

– Одна большая детская обида.

Степан засопел.

– Твоих рук дело.

– Ну, извини, что делать – практика есть практика. Жизненная необходимость. У тебя остаётся право экстренного вызова. Обещаю откликаться.

– Звучит как приговор.

– Поверь – ничего личного.

Степан остановился.

– Исполнишь моё последнее желание? – спросил он.

– Какое? – прервала движение Илона.

– Исчезнем на пару дней.

– Не знаю, – опустила голову Илона. Выдержав паузу, подняла глаза на него.

– Надо посоветоваться с профессором, – сказала она. И засмеялась.

В ближайшие выходные, прихватив с собой Вику, они исчезли. Место устроило всех. Старое доброе Репино с видом на залив и дедом впридачу. По случаю приезда гостей несказанно обрадованный Серафим Греков поспешил устроить застолье. Когда плодами его суеты стол был накрыт и все начали занимать места за ним, дед устроился как и подобало – между барышнями.

Пытаясь успокоиться, он открыл бутылку домашней наливки, разлил жидкость по трём рюмкам и, не дожидаясь традиционных тостов и чокания, опрокинул свою рюмку в рот. Илона и Степан последовали его примеру. Вика поддержала их глотком привезённой с собой пепси-колы.

Наливка вызвала испарину. Горячая картошка и разогретая в сковороде тушёнка добавили жару. Общее настроение взыграло. Вика пыталась присоединиться к нему, но безуспешно. В самый разгар застолья она незаметно отделилась от компании и исчезла в комнате. Здесь, сидя в полумраке, наедине с бабушкиным портретом, ощутила потребность выговориться. Пользуясь отсутствием постороннего внимания и тишиной, стала облегчать душу. Выговорилась. И, обретя опору, избавленная от тяжкого груза вернулась на кухню. Когда дед, оторвавшись от оживленной беседы, обратился к ней с вопросом о Коле, она даже не вздрогнула – сработала защита. Не моргнув глазом, ответила:

– В гостях – у родственников.

Предвосхищая дальнейшие расспросы, подняла палец и помахала им в воздухе.

– Заноза. Глубокая была, еле достала.

Дед уставился было на палец, но она тут же поспешила спрятать его. Сжатым кулачком стукнула по столу:

– Не буду плакать!

И, устремив взгляд в дедовы глаза, со сталью в голосе повторила:

– Не буду!

Дед откинулся назад и расплылся в улыбке.

– Молодец. Капни-ка ей, Стёпа, в рюмку вишнёвки – в награду за храбрость.

– Не надо, – отмахнулась Вика. – Рана – пустяковая. И, вообще, прошу без опеки. Я почти совершеннолетняя.

– Почти не считается, – сказал дед.

– Это дело поправимо, – вмешалась Илона. – Я добавлю лет. Сколько тебе не хватает, Вика? Не стесняйся – бери и пользуйся.

– Слышал, дед? – торжествующе засветилась Вика. – Я уже совершеннолетняя.

– Сговорились? – прищурился дед.

– Да, – в один голос откликнулись обе.

Дед развернулся к Илоне.

– Раз так, тогда давай, красавица, сговариваться до конца. Хватит особняком ходить. Бери фамилию нашу.

От неожиданности Илона потеряла дар речи.

– Вступай в наши ряды, – загораясь, продолжил дед. – Будь Грековой, люби Степана, оставайся красавицей навек. Как глава династии благословляю.

Наступила пауза. Илона обвела Грековых взглядом, увидела родню, своё место между ними, почувствовала единое притяжение. И, приходя в себя, поспешила уклониться от искушения.

– Я возрастом ещё не вышла. Пусть красота созреет. Дождёмся совершеннолетия, дед Серафим.

От такого ответа дед угас. Вика, беззвучно смеясь, пригубила пепси-колу. Степан перевёл дух. Дедовский капкан не сработал. И хорошо. Иначе в собственных глазах было бы не оправдаться.

– Вот так, дед, – обратился он к нему. – Красота требует жертв. И династия твоя ей не указ.

– А пускай, – махнул рукой дед. – Мы пленных не берём. Всему своё время.

– Выпьем за мой диплом, – предложил Степан.

И, разряжая обстановку, поднял рюмку.

– О, – оживился дед.

Наполнил рюмку Илоны до краёв, плеснул наливки себе и, не слушая протестов красавицы, заставил её разделить радость за внука до дна. Предложил закусить. Жуя, посмотрел на Степана.

– Решил, кем будешь теперь?

– А я уже есть, – ответил Степан. – Молодой специалист.

Дед перестал жевать, пригляделся, помотал головой.

– Гудок.