Constanta

– Не ломай комедию. Не надо делать вид, будто впервые слышишь это слово. Никто бы не доказал, что краны смазали намеренно. На это был расчет. И даже если бы я точно знала, кто это сделал, кто бы мне поверил? Легче списать все на неполадки водоканала, так же? Но у меня есть доказательства, что это ты и твоя сообщница. Можешь сейчас не улыбаться. Тебя и Леночку сдали с потрохами.

– Кто? – спросила она изменившимся голосом.

– А я-то думала, в вашей афере задействовано не более трех человек. Оказывается, больше, раз ты не можешь вычислить предателя методом исключения. Что ж, это даже печально. Столько людей под угрозой заключения. Боюсь, когда тебя посадят, детям в интернате придется несладко. Если только мы с Костей не возьмем их себе.

– Чего ты хочешь?

– Сказать правду? Я хочу, больше всего в мире я хочу, чтобы Костя поправился. Чтобы, когда он очнется, он увидел, что ты его бросила, а я – нет. Он, конечно, и так знает, что я люблю его больше, чем ты. Но после такого предательства от человека, с которым был вместе одиннадцать лет, у него вряд ли останется жалость.

– Чего ты хочешь?! – всхлипнула она.

Я победно улыбнулась. Кто бы знал, какое удовольствие мне доставляют ее страдания.

– А если говорить относительно тебя, я хочу, чтобы тебя всю жизнь ненавидели дети. За ту оплошность, которую ты допустила. Уж поверь, я позабочусь о том, чтобы они узнали правду. Возможно, не сейчас, но позже. Когда будут больше понимать.

– Ты ведь не сдашь меня, – с уверенностью заявила она, и мне почему-то представилось, как женщина, прикрыв глаза, трет переносицу, стараясь избавиться от внезапной мигрени.

– Не-е-ет. Не сейчас. Сейчас ты поживешь в страхе перед грядущим, в неуверенности в завтрашнем дне. Я непобедима. Прими это. Если ты еще раз попытаешься причинить мне вред, чужими руками или своими – плевать – поверь мне, заявление дойдет до полиции, даже если я буду трупом. Но это не самое страшное, что может с тобой случиться. У меня везде есть свои люди.

Она молчала. Я открыла Костин кошелек, который держала наготове, и внимательно посмотрела на фотографии двух детишек за пленкой.

– Ты ведь любишь их?

Катя молчала и тяжело дышала.

– Прекрати. Причем здесь дети? Ты угрожаешь мне?

– Я задала вопрос.

– Да. Естественно.

– Если со мной что-то случится, как думаешь, долго они останутся в добром здравии, если у меня есть Ваш адрес и их фотографии?

– Ты этого не сделаешь. Костя их любит.

– Конечно, любит. А я люблю Костю. Поэтому Я рядом с ним, а не ты. Ты вообще хоть понимаешь, что натворила?

– Но ты не сдаешь меня. Почему?

– Потому что без Кости я не буду принимать таких решений.

– Но он не придет в себя! Врачи сказали, что надежды нет.

– Ты такое натворила и даже не приехала к нему, сука! И ты называешь себя супругой? Он жив, понимаешь ты или нет?! Он дышит! Есть шанс, что он очнется!

– И кем он останется после этой аварии? Овощем, которого до конца жизни надо возить в коляске?

– Убила бы тебя за эти слова. А тебе-то такой и не нужен муженек, да?

– А тебе, можно подумать, нужен?

– Был бы не нужен, я бы тебе и слова не сказала. Я, в отличие от тебя, знаю, что шансы есть, потому что у меня есть вера в это, надежда на лучшее и любовь. Настоящая, а не такая, как у тебя – одна видимость.

– Да что ты можешь знать об этом? Я была с ним одиннадцать лет, я знаю его лучше всех.

– И бросаешь? Как мило. Он оценит, когда придет в сознание.

– Он не придет в сознание. Не с такими травмами.

– А если да? Что тогда? Прилетишь на крыльях любви и верности, с детьми подмышкой?

– Если бы был хоть один шанс, я бы так не поступила, – впервые в ее голосе проскользнула искренность.

– Катя, – вздохнула я. – Шанс есть всегда. Он рождается из твоей личной веры. У тебя ее нет. Потому что нет чувства. У меня оно есть. И я не оставлю Костю, что бы с ним ни случилось.

– Дело твое.

– Я лишь одного требую. Заметь, не прошу, а требую, потому что ныне это в моих привилегиях. Ты согласна со мной?

– Да, – ответила она через силу.

– Оставь нас в покое. У тебя была попытка все вернуть – ты ее просрала. Причем с таким грандиозным провалом, каких я в жизни не видела. Это ведь покушение на жизнь, ты понимаешь?

– Жаль, что ты не сдохла. Тебе повезло.