Control your emotions (СИ)

Он вытер рукавом лоб, чтобы соленые капли пота не щипали глаза, и оглянулся назад. Мать и отец Драко сидели на скамье за когда-то столом Когтеврана, кажется. Рядом с ними в перепачканной и порванной изумрудного цвета пижаме суетился профессор Слизнорт и профессор Макгонагалл. Нарцисса и Люциус испуганно жались друг к другу, не расцепляя рук, и, глядя на них, Драко почему-то испытывал чувство благоговения и стыда одновременно.

- Я думаю, нам надо поговорить, – повернувшись к Гермионе, сказал волшебник.

- О чем?

- О… нас, – дрогнувшим голосом сказал Драко.

Гермиона странно посмотрела на него и убрала руки с плеч, чуть отступив назад.

- А это никак не может подождать?

- Думаю, нет, – ответил Малфой.

- Драко, сейчас на самое подходящее время… – севшим голосом произнесла Гермиона.

Кажется, она начинала понимать, о чем пойдет речь, и совершенно не испытывала желания говорить об этом. В их идеальном объятии и взглядах виднелась крупная прореха, о которой, подумала Гермиона, Драко давно догадался. Но разве сейчас подходящее время всё рушить? Нет, она не собиралась расставаться со своим счастьем.

- Ничего не изменится черед день, неделю, месяц, – скептически начал Малфой, – ты прекрасно понимаешь. Понадобятся годы, чтобы всё улеглось, забылось, а газетные налетчики успокоились и неплохо заработали, собирая сведения о моей жизни и жизни моей семьи.

- Я знаю, Драко…

- Не хочу, чтобы ты пострадала. В моем мире не было и никогда, наверное, не будет такого понятия, – безжалостно продолжал Драко, – как понятие и прощение. Я не могу ничего с этим поделать.

- Мерлин, ты… Ты просто не в себе, – затараторила Гермиона. – Не смей, слышишь? Не пытайся даже разрушить всё, что мы так долго возводили вместе. Мы вместе, Драко, ты слышишь меня?

Драко взял Гермиону за руку и отвел в сторону. Он сел на одну из пустых скамей возле учительского помоста и посадил Гермиону напротив.

- Я хочу лишь уберечь тебя, – полушепотом заговорил он. – У нас было слишком мало времени, чтобы проанализировать всё это, но сегодняшней ночью, во время битвы, я понял, почему у нас всё было так неправильно.

- Понял что? – возмущенно вздохнула Гермиона.

- Наши жизни, Гермиона. Они разные настолько, что это принесет нам только вред.

- Мы прошли через весь этот ад, чтобы ты потом заявил, что мы слишком разные?!

- Нет же! О, Мерлин, Гермиона, ведь ты прекрасно меня поняла! – разозлился Драко. – Ты сама столько раз неосознанно указывала мне, давала знаки, но я был просто не в состоянии тогда их заметить. А сейчас я вижу нас со стороны, и то, что открывается передо мной… Я причинил тебе столько боли.

- Боли? Разве у нас была только боль?

- Хорошего было слишком мало, – он покачал головой. – Ты заслуживаешь лучшего, и я…

- Ты думаешь, что я не буду счастлива с тобой? – оборвала его Гермиона. – Когда я увидела, что ты жив, в доме у Снегга, ты даже представить себе не можешь, какое облегчение я испытала, Драко! Когда я рисковала жизнью ради тебя, когда мы с Гарри…

- И я очень сожалею об этом, – печально сказал Драко. – Если бы я только раньше увидел всё это. Моя семья, моя жизнь – это всё не для тебя. На тебя будут показывать пальцем, тебя будут травить и оскорблять, ты просто не понимаешь ещё…

- Достаточно, – холодно и резко ответила Гермиона. – Я поняла всё и гораздо больше.

- Гермиона, я не…

- Я поняла, Малфой, – беспристрастно сказала она, – между нами всё окончательно и бесповоротно завершено. А сейчас мне надо к миссис Уизли.

Она поднялась и быстро зашагала в сторону рыжеволосой волшебницы. И слезы катились по её щекам, сливаясь с грязью и противно щипая кожу.

Война – это всё, что у них двоих было. Вторая Магическая, кровавая, война не могла затмиться ИХ войной, но та битва была тоже немаловажна. Битва между ними двумя, внутри них. Каждый день, с того самого момента, как их поселили в одном дортуаре, а может и ещё раньше – с того момента, как они впервые поцеловались – эта борьба ожесточенно шла. Отстаивать сначала свои интересы, а с течением времени – ИХ интересы. Обвинения, оскорбления, издевки; разве это вообще было между ними? И было ли это так важно, если потом они спасали друг друга и рисковали своими жизнями? Они предали свои принципы, свое общество, чтобы быть вместе. И, кажется, только за это они и держались.