Cooldown

  Кушетка бесшумно пришла в движение, приподнимая верхнюю половину моего тела, и чуть приспуская ноги. В конце концов я замер, будто в стоматологическом кресле, вот только сильно шевелиться не мог - фиксаторы обнаружились ещё на лодыжках, и даже в районе талии меня держало что-то вроде широкого ремня.

  Старик, с пустым стаканчиком в руке, зачем-то провел ладонью по моему ложу и с поклоном вышел вон. Проход за его спиной схлопнулся сам собой, снова превратившись в монолитную стену без малейшего стыка. Но после увиденного мною кресла, выросшего прямо из пола, это уже перестало выглядеть какой-то фантастической диковинкой.

  Мы с мужчиной остались вдвоем. Я по привычке отметил явно военную выправку, и безупречный, а значит - очень дорогой внешний вид посетителя. Даже тёмная шевелюра уложена волосок к волоску, как будто он только что вышел из-под рук стилиста. Кожа чуть смуглая, но это, скорее природное, чем последствия загара. Явный креол - в лице преобладают как резкие черты народов Кавказа, так и славянская мягкая пластика.

  - Ты можешь говорить? - поинтересовался франт, чуть вытягивая гласные, как принято в нашей горячо любимой столице.

  Горло после безвкусной выпивки перестали драть пустынные кошки, и вполне можно было попробовать что-нибудь ему ответить.

  - Где... я нахожусь?

  - В гостях, - уклончиво ответил мужчина. - Меня зовут Георгий. К тебе есть предложение. Очень серьёзное. Ты готов его выслушать?

  - А если... нет?

  - Тогда Роберт Леонидович что-нибудь выделит из своих запасов, - Георгий кивнул на глухую стену, в которой скрылся старичок. - Для прочистки мозгов.

  - Спасибо... не надо.

  - Вот и отлично, - франт сделал странное движение рукой, будто перелистывал невидимую страницу журнала. - У тебя впечатляющее досье. Клим Денисов, позывной - "Ка-Де", как оригинально... Показатель интеллекта, не смотря на травму, довольно высок, так что надеюсь, наш разговор не затянется.

  Это он про мою контузию, а не про дыру в груди. Наверняка моё личное дело уже давно предали общественности, глядишь - скоро по нему преподавать выявление боевых социопатов будут. Интересно одно - у него отредактированный вариант или рассекреченный подлинник?

  - Начну с главного, - продолжил Георгий. - Ты получил ранение, не совместимое с жизнью. При существующих на тот момент технологиях тебя ждала только смерть. Поэтому твой покровитель принял решение погрузить твоё тело к криостазис. Проще говоря - заморозить. До лучших времён.

  Сказать, что новость ударила по мозгам тяжелей обуха топора, значит сильно слукавить. Я что, в будущем?!

  - Как?!

  - Тебя действительно интересует техническая составляющая? - поднял тёмную бровь Георгий.

  - Нет, - я понемногу начал приходить в себя. - Что за покровитель такой? И кто ему меня вот так запросто отдал?

  - Подробности операции мне не известны. Но руководил ей однозначно контр-адмирал Рассохин, Сергей Анатольевич.

  - Первый раз слышу. С чего такая забота?

  - Одна из спасённых в последней твоей акции девочек оказалась его дочерью.

  - Да ладно! - не поверил я. - У неё просто обязана была быть охрана. Как Кукловоду удалось её похитить? Он же осторожный был до патологии, работал только по беспризорницам. Я чёрт знает, сколько его выслеживал...

  - Зато убил быстро, - с усмешкой напомнил Георгий.

  - Времени не было, - пожал я плечами, насколько позволяли путы. - Та девочка, над которой он работал, совсем плохая оказалась. Не останься я рядом, до "скорой" она бы не дотянула, слишком большая кровопотеря.

  - Знаю. Это и была его дочь. У неё конфликт с мачехой вышел, сбежала из дома. Там её Кукловод и нашёл. У Рассохина и с первой женой разница в пятнадцать лет была, а со второй так вообще больше двадцати, сам понимаешь, мать из неё оказалась ещё та...

  - Надеюсь, он сделал оргвыводы. Но всё равно не представляю, как ему это всё удалось провернуть. Мог бы просто цветы на мою могилку принести.

  - Однополчанин Рассохина руководил экспериментальной военной программой по криозаморозке. Тебя туда и оформили по ложным документам.

  - А что с ним сейчас?

  - Он умер спустя десять лет после инцидента, в две тысячи семнадцатом. Сердечный приступ.

  - Так, - я глубоко вздохнул, готовясь произнести главный вопрос. - А сейчас-то какой год на дворе? Мы вообще на Земле, или уже где-то на Альфе Центавра?

  - На Земле, - Георгий как-то горько улыбнулся. - Со дня твоей официальной смерти прошло двадцать четыре года.

  - Фу-у-уф, ну спасибо, не трёхтысячный от Рождества Христова! Мне всего-то пятьдесят один стукнуло.

  - Биологически тебе по-прежнему двадцать восемь. Плюс минус. Но мы сейчас не об этом. Последние годы расходы на твоё содержание взяла наша организация...

  - Не благотворительная? - с усмешкой уточнил я.

  - Нет.

  - Значит, раз вы меня разморозили и заштопали, вам что-то от меня надо. Но сразу скажу - я не наёмный убийца, да и жить, мне, откровенно говоря, поднадоело.