Cosa Nostra, история сицилийской мафии

Сделавшись лидером корлеонского отделения Fasci, Верро оказался пленником своих политических убеждений. Но к тому времени ему было уже все равно. Он выступал перед крестьянами с пламенными речами, на их собственном диалекте, приводил примеры из басен, которые они знали наизусть. С убежденностью и пылом утописта он выступал за сотрудничество, дисциплину и права женщин. Он убеждал всех в том, что будущее за социализмом и что капиталистическая система сильна только потому, что в людях стало меньше любви, но придет время, когда все человечество сольется в тесном любовном объятии. Верро разъезжал на муле по окрестностям, посещал близлежащие города. Везде, где он выступал, создавались отделения Fasci. И Верро, и другие лидеры движения были страстными проповедниками, только ратовали не за церковные, а за мирские блага. При встрече они, «словно настоящие братья», целовали друг друга в губы.

Именно Верро был тем человеком, ради интервью с которым Адольфо Росси приехал в Корлеоне. К тому времени, когда Росси совершал путешествие по сицилийской глубинке, Верро стоял во главе первой в истории Италии массовой забастовки крестьян. Он стал лидером, который держался на равных с политиками и чиновниками высших рангов, человеком, заслужившим симпатии почти всех слоев итальянского общества.

Благодаря встрече Росси и Верро появился один из немногих портретов лидера Fasci, написанных с натуры. В этом интервью чувствуется влияние тех предубеждений, которые Росси приобрел в Новом Свете, а также готовность журналиста потворствовать сентиментальному представлению итальянских читателей о Сицилии. Несмотря на эти недостатки, интервью позволяет понять, кем на самом деле был Верро и чем в действительности являлась организация Fasci.

Другие люди, знавшие Верро, описывали его как энергичного, грубого и несдержанного человека, абсолютно преданного своему делу. Что касается Росси, он рассматривал эту «провинциальную диковинку» взглядом столичного жителя: «Председатель Fasci – молодой человек двадцати семи или двадцати восьми лет. В чертах его лица определенно есть что-то арабское, прежде всего борода и, в особенности, большие, навыкате глаза».

Ответы Верро на вопросы Росси говорили о том, что крестьянский вожак исполнен надежды и энтузиазма. «В нашем отделении числится около шести тысяч человек, среди которых и мужчины, и женщины… Наши женщины так хорошо усвоили преимущества союза бедняков, что теперь учат своих детей социализму». Росси сумел оценить и политическую сообразительность Верро. Четкие, но умеренные требования, выдвинутые в Корлеоне, были подхвачены всеми прочими отделениями Fasci на Сицилии: новые контракты, в условия которых входило разделение сельскохозяйственной продукции между собственником и крестьянами, бравшими у него в аренду маленькие участки земли. Даже многие консерваторы сочли эти требования вполне обоснованными. Большинство землевладельцев Корлеоне приняли предложенные им условия. «Но самые богатые все еще не сдались, – пояснил Верро. – И не столько по экономическим причинам, сколько в порыве раздражения. Они не хотят, чтобы кому-то показалось, что они пошли на уступки»!

Верро с гордостью провел журналиста по большому подвальному помещению, которое служило штаб-квартирой его организации. У дальней стены над столом возвышался терракотовый бюст Маркса, слева и справа от него висели портреты героев-патриотов Мадзини и Гарибальди. Под столом размещалась коллекция старинного оружия, здесь были сабли, мушкеты и короткоствольные ружья.

В этом подвале Росси взял интервью у нескольких крестьян. Они рассказали ему о том, что члены Fasci, которые умеют читать и писать, знакомят своих неграмотных сотоварищей со свежими новостям, поступающими из остальных районов острова. Входившие в организацию бывшие солдаты создали целый оркестр и, надевая военную форму, исполняли патриотические песни и гимн рабочих, ставший гимном Fasci. Росси спрашивал у крестьян, что они понимают под социализмом. «Революцию!» – последовал ответ. «Иметь общую собственность и потреблять одинаковую пищу», – сказал другой. «Мне уже пятьдесят лет, – взял слово третий, – а я еще ни разу не ел мяса».

Росси до самого конца откладывал свой последний и наиболее провокационный вопрос, который более всего интересовал его читателей: каковы отношения между Fasci и преступным миром? Итальянцы помнили о той роли, которую во многих эпизодах недавней революционной истории острова сыграли шайки бандитов. Мало кто понимал, что такое мафия, но ее имя вселяло ужас. Сицилийские землевладельцы попытались объявить, что Fasci является последним прибежищем жестоких сицилийских пиратов и грабителей. «Как вы относитесь к людям с криминальным прошлым?» – поинтересовался Росси у Верро. Ответ был нарочито спокойным.