Coward (СИ)

Взгляд Гермионы сделался ещё строже. Завуалированные намёки в рассказе Люпина вызвали у неё новые подозрения, которые ей раньше и в голову-то не пришли. Подавляющее большинство волшебников пренебрежительно относятся к маглам и считают вмешательство в их разум, память или волю безобидным фокусом, о котором, между прочим, никто не вспомнит. Фактически так оно и было. Но Гермиона всё равно не считала, что подобными действиями сохраняется баланс между магическим и немагическим мирами. Люди имеют столько же прав, сколько волшебники. Прибегать даже к таким непритязательным манипуляциям — всё равно, что воровать батончики в супермаркете, сбивая в сторону камеру слежения.

— Ремус Джон Люпин, — она скрестила руки на груди. — Надо полагать, у тебя довольно обширный словарный запас, чтобы избегать общих фраз и немедленно объяснить мне, что произошло.

Ничего другого, кроме как подчиниться, ему просто не оставалось. С рассеянной улыбкой Люпин поднял верхние листы бумаги, пробежался глазами по тексту, отчего-то усмехнулся и отложил их в сторону. Затем прикоснулся к фоторамке, только слегка, чтобы сдвинуть с места. Из-под неё он извлёк небольшую тоненькую книжку с серой обложкой.

— Профессор Д. Ф. Медоуз, — зачитал Люпин вслух. — Какая-то не шотландская фамилия. Я ожидал что-то вроде МакКуин или Смит.

— Смитов полно и в Англии, — Гермиона недовольно закатила глаза. Неужели он думает, что она не заметит эту попытку поменять тему разговора?

— Верно.

Люпин раскрыл книжку на первых страницах, многозначительно повёл бровями, будто его жутко впечатлила аннотация, а затем посмотрел на Гермиону.

— Что-нибудь понимаешь в термодинамике? — спросил он нарочито серьёзно.

— Ремус…

— Всё-всё-всё.

На его губах снова заиграла улыбка. Видимо он решил, что уже достаточно испытывать её терпение, хотя ему это определённо доставляло удовольствие. Наконец Люпин поднял книгу повыше обложкой вверх, чтобы Гермиона сама могла прочитать, что там написано. Большими тонкими буквами было выведено название: «12 лекций об основах термодинамики». Ниже: «учебное пособие было специально создано для первого курса студентов школы физики и астрономии университета Глазго».

— Вообще-то мы с ним разговаривали гэльских балладах и Стивенсоне, — хмыкнул Люпин. — Но я сразу понял, что он преподаватель. Манера речи его выдала.

Некоторое время Гермиона продолжала рассматривать брошюру профессора, невольно выискивая какой-то подвох между строк. Но ничего такого не было. Д. Ф. Медоуз, судя по всему, был абсолютно реален и гораздо больше верил в законы физики, чем в магию. Застопорившись на этой мысли, Гермиона вернула книжку на стол.

— Это не объясняет того, что ты делаешь в его доме, — резюмировала она.

— Ты права, — согласился Люпин. — Но это вышло случайно. Мы встретились в пабе, недалеко отсюда. Я хотел передохнуть после безумной дороги, а он зашёл скоротать время до поезда. Он собирался в Абердин — я видел билет. Разговор завязался как-то сам собой: профессор был радостный и потому разговорчивый. Рассказывал о своей внучке. Она недавно вышла замуж, переехала на север. Сказал, что полгода назад овдовел — теперь живёт один и никак не может смириться с глухим эхом в доме, который в двух кварталах за углом. У меня в голове тут же сложилось…

Он звонко щёлкнул пальцами. Шалость удалась! Впрочем, по тени сомнения в его глазах, Гермиона легко заметила, что он и сам не в восторге от проделанного. Пробраться в чужой дом — это не звучит как хорошая идея. Даже в пустой. Даже при условии, что его хозяин никогда не узнает о присутствии посторонних. Всё равно это было не очень честно.

— Я долго здесь не задержусь, — поспешил заверить Люпин, уловив тревожность Гермионы. — Мне нужно было сбросить хвост.

Вскипевшее в ней осуждение потухло от этих слов. Хвост? Неужели его снова вычислили и пытались поймать? Одно только упоминание об этом ужаснуло Гермиону. На ум сразу полезли прежние кошмары, представления о его мучениях в плену. Этого нельзя было снова допустить! Пусть даже и таким способом.

Она невольно потянулась к нему, схватила за плечи, пытаясь удержать или самой удержаться.

— Здесь ты точно в безопасности? — её вопрос прозвучал по-детски наивным.

— Хотел бы я так думать.

Перемены в нём, до сих пор не дававшие о себе толком знать, постепенно начинали выползать наружу. Гермиона заметила прибавление седых волос: теперь их было столько же, сколько русых, а на свету — и того больше. Вдоль шеи от уха вниз тянулся свежий глубокий шрам. Но это не главное. Самая жуткая перемена случилась в его глазах — они как будто потеряли свой цвет, сделавшись холодными и безжизненными. Как бы Люпин не изображал из себя прежнего тихоню с капелькой бесовщинки, он им уже не был. Что-то сломалось. И теперь Гермиона ужасно боялась узнать, что именно.

— Расскажи мне всё, — тихо произнесла, поднеся руку к его бледной щеке.

— О, это не слишком занимательный рассказ, — попытался было уклониться Люпин, но ласково накрыл своей ладонью её пальцы.