Crysis. Легион

Мы с Парпек завершили подготовку аппаратуры, но доктор Роулс зацепился за силовой кабель, и все пришлось начинать заново. Когда мы запустили NODAR, пол затрясся, и мне послышалось нечто похожее на приглушенный взрыв вдалеке (полагаю, это взорвался склад боеприпасов во дворе церкви). Лейтенант Кумала начал нервничать, вести себя беспокойно. Затем приблизился к техникам и сказал примерно следующее: «Он здесь, он прямо снаружи. Налаживайте скорей свою еб. ую машину, а то скормлю ваши муда Харгриву!» После чего лейтенант Кумала забрал оставшихся солдат и вышел через главный вход.

В комнате остались лишь мы: Абао, Чен, Парпек и доктор Роулс, все — безоружные. Снаружи доносились стрельба и крики. Доктор Роулс предположил, в целях безопасности, перейти по туннелю к Троице, но Абао напомнил о том, что проблемы с безопасностью начались именно в церкви, и мы решили оставаться на месте. Чен закрыла дверь туннеля.

Пока мы разговаривали, стрельба и крики поутихли. Я услышала плач, одиночный выстрел, затем шаги двух пар ног по туннелю. За дверью послышался голос, слов я не разобрала. Затем дверь открыли снаружи, и вошел мужчина, гражданский, потрясая (sic!) пистолетом (позднее я узнала, что это бывший сотрудник «КрайНет» Натан Голд). Абао попросил гражданского не стрелять, а тот ответил, что хочет просканировать комбинезон. Парпек встал за пульт телеметрии, и я заметила, как он двигает губами, будто выговаривая неслышно слово «невидимость». Раздался выстрел, Парпеку попало в грудь. В этот момент стал видим второй из незаконно проникших. Он был одет в нанокомбинезон-2.0 либо 2.2. Без проверки нейрооптики их различить затруднительно. Позднее я узнала: это был «Пророк» — тот самый агент-нарушитель, которого мы собирались допрашивать. Он тоже держал в руке пистолет, кажется М-12, на поясе висел автомат, но агент-нарушитель им не воспользовался. Чен пообещала, что мы не доставим хлопот, но доктор Роулс, стоявший за дверью, приблизился к «Пророку» сзади с универсальным роторным инструментом в руках — наверное, хотел закоротить комбинезон через шейно-затылочный интерфейс. «Пророк» ткнул пистолетом в лицо доктору Роулсу, и тот отступил. Доктор Голд сказал приблизительно так: «Я же просил не стрелять технарей». Но «Пророк» и так уже опустил пистолет. Мне кажется, мускулатура его предплечья судорожно сокращалась, возможно, произошла всего лишь временная блокировка сустава.

Голд под угрозой пистолета заставил нас подключить агента-нарушителя к NODAR. Чен взяла на себя телеметрию, я провела диагностику. Когда я анализировала диаграммы мышечных сокращений, Чен воскликнула: «Бля, он же мертвый!»

Голд обругал Чен, угрожая, и указал ей не говорить того, чего она не в силах понять, но Чен объяснила: агент-нарушитель в буквальном смысле мертв! Тогда я сама проверила его характеристики и убедилась в правоте Чен. Правый желудочек сердца и левое легкое исчезли, правое легкое оставалось в относительной целости, но было нефункционально вследствие пневмоторакса. По-моему, правое легкое еще можно было спасти. Хотя диафрагма была частично разрушена, Н-2 закрыл повреждения сеткой из синтетического миозина, восстановив подобие целостности. Однако остальные компоненты дыхательного комплекса были необратимо разрушены. Не пользуясь дыхательной системой вообще, Н-2 вводил кислород прямо в аорту. Я также заметила: Н-2 обволок осколки и пули синтетическим миозином, закрыл разорванные внутренние поверхности анафибрином — но все эти меры не позволили бы субъекту существовать без помощи нанокомбинезона. С медицинской точки зрения, Чен была права: Н-2 модифицировал носителя на молекулярном уровне и установил теснейший контакт с ним для поддержания жизнедеятельности. Совокупность неповрежденного биоматериала, оставшегося в нанокомбинезоне, не удовлетворяла данному Национальной службой здоровья определению живого полноценного организма. По закону, «Пророк» был мертв.

Я ожидала эмоциональной реакции на это известие, но щиток шлема оставался закрытым, и я не могла видеть лица. Также я не заметила и характерных телодвижений. Полагаю, он уже знал о своем состоянии.

***

И что ж я тогда чувствовал, мать твою, что ж я чувствовал? Бля, и что, по-твоему, я мог чувствовать?

Чувствовал себя преданным, вот что.

Знал ведь: дело плохо. Когда цефовский кораблик палил по мне в Бэттери-парке, знал: я труп. Но ведь явился Пророк, моя надежда и спасение, и я восстал из мертвых, как Лазарь. Конечно, понятия не имел, чинит меня Н-2 или просто законсервировал, пока парни из Сиракуз не заштопают. Но всегда считал: если уж выбрался из боя живым, так остается хоть маленький, но шанс — опять в своей собственной шкуре походить, нагишом на свободе. Я думал: хоть как-нибудь, да стану снова человеком.