Д'Арманьяки-2

– Господин! – повторила женщина умоляющим голосом. – Сжальтесь, умоляю вас. Не наказывайте госпожу.

– Кто ты? – с возрастающим удивлением спросил у незнакомки Жан.

– Вы знаете меня, господин. Мы встречались.

– Думаю, ты ошибаешься. Прежде, я никогда…

– Меня зовут Маха, господин. Я приходила к вам вместе с госпожой, когда вы сидели в темнице. В Чанаккале.

– Что? – выдохнул Жан. Он в мгновение ока соскочил с коня и, взяв Маху за плечи, затряс. – Что ты сказала?

– Спасите госпожу! – повторила умоляющим голосом Маха.

– Она в опасности? Кто ей угрожает? Где она? – закричал Жан, не отпуская её. – Отвечай мне.

– После вашего отъезда, госпожа заперлась в часовне и никого к себе не подпускает. Она не ест и не пьёт уже три дня. Госпожа считает себя виновной в том, что вы уехали. Она поклялась не выходить оттуда. Пока вы не вернётесь. Она может умереть, господин! – со слезами на глазах закончила Маха.

Жан отступил назад, и растерянно глядя на неё, прошептал:

– О ком ты говоришь? Я не понимаю…

– Мария, господин!

– Мария? – Жан вздрогнул всем телом. Именно она стала причиной его поступка. Он хорошо помнил эту девушку. – Какое отношение она имеет к твоей госпоже?

– Она и есть моя госпожа!

– Но это невозможно! – вскричал, мгновенно покрываясь холодным потом, Жан. – Она мусульманка. А эта девушка христианка.

– Она сменила веру, господин. Она поступила так из-за любви к вам!

– Господи! – прошептал потрясённый услышанным, Жан. – Неужели это, действительно, правда? Расскажи мне обо всём, – внезапно охрипшим голосом попросил он.

Они двинулись в сторону замка. Жан вёл коня в поводу. Он шёл рядом с Махой и впитывал в себя каждое её слово. Его лицо поменяло десятки различных оттенков и под конец приняло совершенно бледный вид.

– Будь я проклят! Будь проклят! – то и дело срывался с его уст болезненный шёпот.

К тому мгновению, когда они подошли к воротам замка, Жан уже знал всю историю. Переполошенная стража быстро открыла двери. Двор в одно мгновение наполнился радостными криками:

– Монсеньор вернулся! Монсеньор вернулся!

Эти крики услышали и Ле Крусто с Капелюшем. Они выскочили во двор и сразу увидели Жана. Тот, не глядя ни на кого, направлялся в сторону часовни. Позади него семенила женщина. Достигнув дверей, Жан громко постучал в дверь. На стук никто не откликнулся. Он ещё раз постучал. В ответ полная тишина. Жан повернулся. Коротко оглядев столпившихся за его спиной людей с радостными лицами, он также коротко бросил:

– Ломайте дверь!

Сразу же появились топоры. Несколько человек одновременно начали рубить массивную деревянную дверь. Щепки полетели во все стороны. Прошло совсем немного времени, и в двери появилась дыра. За ней вторая и третья. Не ожидая, когда проход будет достаточно широк, Жан отстранил всех повелительным жестом и несколько раз ударил ногой в дверь. Одна створка переломилась пополам и повисла на петле. Жан отодвинул её рукой в сторону и вошёл внутрь в часовни. В глаза сразу же бросилась распростёртая фигура на полу. Он опустился на колени рядом с ней. А в следующее мгновение бережно поднял и понёс к выходу. Жан перенёс Марию в свою комнату. Пока Маха и вызванный лекарь хлопотали над ней, он стоял у изголовья и разглядывал безжизненные черты лица, на которых застыла печаль. Последние дни сплошь состояли из одних потрясений, но это…оказалось самым сильным. Эта девушка и все её поступки были за гранью его понимания. Он не раз вспоминал прекрасные глаза незнакомки, но даже в мечтах не надеялся увидеть её вновь. Как до сего дня не мог признаться себе в том, что, даже не видя её лица,… всей душой полюбил. И вот она здесь…она любит его. А он не может упасть к её ногам, не может признаться в своих чувствах, он не может предложить ей ничего, хотя с радостью отдал бы всё. Господи, ну почему он поехал в Париж? Почему никого не послушал? Почему не смог узнать её? Почему дал слово королю? Почему он забывает слова отца и идёт на поводу своей ненависти? Ведь именно она заставляет его каждый раз ошибаться. И вот самая страшная ошибка…И как же он сможет жить, зная что она проделала весь этот путь…отказалась от всего ради него… Он почувствовал, что ему с каждым мгновением становится всё хуже. Он был более не в силах смотреть на Марию. Каждый взгляд вызывал щемящую тоску в сердце. Жан знаком попросил Маху выйти из комнаты. Она незамедлительно последовала за ним. Оказавшись снаружи, Жан, не глядя на Маху, выдавил из себя:

– У меня к тебе просьба. Ничего не говори твоей госпоже о нашем разговоре. Пусть остаётся в неведение.

– Господин, – начала, было, Маха, но Жан прервал её.

– Я не хочу сделать хуже того, что уже совершил. Если пожелает,…сможет сама всё рассказать. А до того никто из нас двоих не вымолвит и слова. Обещай мне, Маха!

– Хорошо, господин!

– Благодарю тебя! – Жан с особой теплотой посмотрел на девушку, и чуть помолчав, тихо добавил: – Заботься о ней. Я дам знать своим людям, что она отныне вправе распоряжаться всем в этом замке и в этом городе в моё отсутствие.

– Вы уезжаете, господин? – с беспокойством спросила, Маха.