Д'Арманьяки

– Защищаться! Иного выхода нет! – граф Арманьяк призвал рыцарей плотнее сомкнуть ряды. Пока бургундцы готовились к новой атаке, он лихорадочно продумывал все возможные исходы сражения. Против них был пятикратный численный перевес противника. Шестидесяти арманьякам противостояло около трёхсот бургундцев. Единственное, что немного обнадёживало, – рыцарей среди них не было. Были только копейщики и ландскнехты. Граф осознавал, что они должны либо умереть, либо совершить невозможное и выстоять. Хотя одно не исключало другого. Он во главе тридцати рыцарей защищал правый фланг, Монтегю с остальными тридцатью – левый. В таком расположении они и приняли следующий удар бургундцев. Посыпались искры от скрещиваемых мечей. Бургундцы, подбадривая друг друга криками, попытались оттеснить арманьяков назад, прижать их к стенам церкви, смешать с безоружными людьми, тем самым сковав их движения. На этот раз атака была более яростной, чем все остальные, но всё же арманьяки и на сей раз выстояли. Повсюду на площади валялись трупы. Стоны тяжелораненых повисли в воздухе. Никто даже не пытался им помочь. Арманьяки снова перегруппировались, смыкая ряды. Бургундцы готовились к атаке, бросая на них злобные взгляды. Арманьяков становилось всё меньше, и если бургундцам удастся вклиниться в их ряды – они погибли. Новая атака обрушилась на арманьяков. На сей раз даже нечеловеческие усилия, которые они предпринимали, не помогали. Бургундцы приняли решение сражаться до конца и больше не отступать. В самом начале граф немного выдвинулся вперёд. Заметив это, бургундцы отсекли его от основных сил. Граф сражался в окружении трёх бургундцев. Казалось, ещё немного, и граф падёт, но в это время один из нападавших, охнув, упал. Филипп поразил его сзади в спину. Второй вынужден был отвлечься. Он бросился на мальчика.

– Берегись, Филипп, – закричал граф, нанося мощный удар по лицу противника.

Нападавший явно недооценил Филиппа. Он видел перед собой ребёнка и, вероятно, поэтому решил одним ударом покончить с ним. Едва меч поднялся над головой Филиппа, он, изловчившись, воткнул меч снизу в горло противника. Подбежавший отец лишь облегчённо вздохнул. Сделав короткую передышку, граф оглядел кипящее вокруг него сражение. Неподдельное изумление и гордость почувствовал он при виде своих рыцарей, которые не только не отступили, но и начали теснить бургундцев. Издав дикий рык, он с новыми силами бросился на бургундцев. Филипп сражался бок о бок со своим отцом. Рубка продолжалась более получаса. Арманьяки стояли, словно изваяние из камней. Они отступали лишь тогда, когда умирали. Не выдержав столь яростного сопротивления, бургундцы вновь отступили, оставив на поле битвы не менее ста человек. Арманьяков едва набралось бы тридцать, но бургундцы почему-то медлили с атакой и не нападали на них.

– Посмотри на бургундцев, Бернар, – Монтегю, со лба которого сочилась кровь, ибо он был легко ранен, хохоча, указал на них, – они больше не верят в свою победу.

И действительно, бургундцы что-то яростно обсуждали. Раскол в их рядах был совершенно очевиден.

– Возможно, нам удастся совершить чудо, – пробормотал граф. Он ласково и с любовью посмотрел на сына.

– Сегодня ты стал настоящим воином, Филипп. Ты спас мою жизнь в настоящем бою. На колени, виконт Арманьяк.

Ещё не веря происходящему, Филипп преклонил колено перед отцом.

Граф Арманьяк положил край окровавленного меча на плечо сына и торжественно произнёс:

– Посвящаю тебя в рыцари, сын мой…. но тут его речь была прервана звуком труб, при котором бургундцы завопили от восторга. В конце улицы появился крупный конный отряд.

– Бургундская гвардия! Всё кончено, – граф усталым взглядом посмотрел на Монтегю.

– Мы погибли!

– Но мы ещё можем спасти жизнь Филиппа! – последовал ответ.

Граф воодушевился. Он наклонился к Филиппу и прошептал:

– Как только начнётся бой, беги, Филипп! Филипп кивнул в знак того, что понимает всё.

Бургундцы предложили арманьякам сдаться, но они гордо отказались.

– Тогда умрите, арманьяки, – закричали бургундцы, бросаясь на них.

Пешие воины под прикрытием двух сотен рыцарей кинулись на арманьяков. В течение четверти часа почти все арманьяки погибли. В живых остались только граф и Монтегю. Их окружили плотным кольцом, обезоружили и повалили на землю. Гилберт де Лануа находился среди тех, кто собирался нанести поражающий удар, когда раздался голос маркиза д'Антрага, капитана бургундской гвардии.

– Не убивать, брать живьём!

Гилберт де Лануа подскочил к капитану бургундской гвардии и закричал:

– Их нельзя оставлять в живых, их надо умертвить! Капитан холодно посмотрел на Лануа.

– У меня приказ герцога Бургундского! Лануа, кусая губы, отступил.

Графа Арманьяка и Ги де Монтегю бросили связанными в повозку. И почти сразу же туда бросили связанного Филиппа. Отец и сын встретились взглядами. Взгляд Филиппа говорил:

– Я не смог бросить тебя, отец!

Над всеми троими нависло усмехающееся лицо. На бургундце была надета форма копейщика. Он некоторое время с довольным видом смотрел на пленных, потом коротко бросил: