Д'Арманьяки

Стеклянный взгляд старца впился в Гилберта де Лануа. Он оторвал руку от головы карлицы и протянул её в сторону Лануа. Лануа поспешно бросился на колени перед старцем и с благоговением поцеловал протянутую руку.

– Жив ли наш враг, сын мой? – скрипучим голосом спросил старец.

– Он мёртв, отец Вальдес! – не вставая с колен, ответил Гилберт де Лануа.

Перед старцем на столе лежали три деревянные фигурки. Две большие, одна поменьше. Старец взял со стола одну большую фигурку и, с неожиданной силой для такого с виду немощного старика, переломил её пополам.

– Один наш враг умер! Но остались ещё двое! Один умер – остались двое! Они должны быть умерщвлены!

– Они умрут, отец Вальдес! – Лануа произнёс эти слова как клятву, – мне удалось внушить герцогу Бургундскому, что ему грозит опасность со стороны д'Арманьяков. В настоящее время он направился во Фландрию, где будет собирать силы для войны с ними, на случай, если она начнётся.

– Ты им поможешь, сын мой, ты очень умён! Такой достоин быть моим преемником!

– Я не пожалею и жизни для вящей славы ордена! – с пылом воскликнул Гилберт де Лануа.

– Тебя проводят обратно!

Старец махнул рукой проводнику Лануа. Поцеловав ещё раз руку старца, Лануа в сопровождении монаха удалился.

Старец взял в руку оставшиеся две фигурки.

– Скоро вы умрете, – прошептал он.

– Во имя Анатаса! Да сбудутся мои слова! – стеклянные глаза старца зловеще мерцали.

Из двери, противоположной той, через которую прошел Лануа, появились два человека в сопровождении другого монаха. Первый из них – Кабош, глава гильдии Парижских мясников, невзрачный низенький толстяк. Второй – Николя Фламель – лекарь и алхимик, особа, приближенная к королеве Франции. Оба опустились на колени и по очереди поцеловали руку старцу.

– Дети мои! Недалек день, когда начнется война между самыми могущественными кланами Франции – д Арманьяками и бургундцами. Мы поможем герцогу Бургундскому уничтожитьд'Арманьяков. Ты, сын мой, – старец ткнул пальцем в Кабоша, – должен настроить горожан против д'Арманьяков. По моему знаку Париж должен восстать и выступить на стороне бургундцев.

– Если такова воля отца нашего, д'Арманьяки будут уничтожены!

– Такова воля моя и воля отца моего – Анатаса!

Кабош согнулся еще ниже. Старец очертил над головой Кабоша круг одной рукой, другой осенив в шести местах.

– Иди, во имя Анатаса!

Кабош, пятясь, удалился. Старец вперил взгляд в Николя Фломеля.

– Королева довольна тобой, сын мой?

– Полностью, отец Вальдес! Как вы и приказывали, я предсказал смерть герцога Орлеанского в эту ночь!

– Предсказание сбылось! Королева еще больше уверует в твои способности!

– Я лишь покорный слуга моего господина!

– Оставайся им и впредь, сын мой! Я хочу, чтобы ты внушил королеве неприязнь к д'Арманьякам. Предскажи ей гибель этого клана и скажи, что она потеряет власть, если станет им помогать. И не забывай давать королеве зеленый эликсир.

Николя Фламель покорно кивнул головой.

– Иди, сын мой, во имя Анатаса!

Как и все его предшественники, Николя Фламель еще раз поцеловал руку старца и сразу удалился.

Старец протянул правую руку карлице. Карлица крепко сжала ее коротенькими пальцами. Отец Вальдес с карлицей покинули зал через третью дверь, которая вела к жертвенному алтарю. Слева от жертвенной, в центре стены, внизу была сделана ниша, в которой горел огонь. Над огнем висело на цепях изображение каменного идола с тремя короткими рогами и зловеще оскаленным ртом. Отец Вальдес поклонился идолу, бормоча непонятные слова. Карлица присела возле огня, следя за действиями старца. Кончив бормотать, старец подошел к узкому столу, который был намного короче того, что стоял в большом зале. На столе лежала обнаженная девушка. Она не была привязана к столу, однако не шевелилась. Взгляд юной девушки был совершенно тусклый. Она, несомненно, была жива, однако не подавала никаких признаков жизни. Рядом с ней на столе лежал короткий кинжал, рукоятка которого была украшена черепом. Отец Вальдес взял в руки кинжал и занес высоко над головой.

– Кровь юной девственницы поможет мне! Отец Вальдес снова начал бормотать заклинания.

Голос старца то затихал, то взлетал высоко, он то бормотал, то начинал говорить отчетливо, и все время описывал круги вокруг жертвы. Наконец отец Вальдес остановился. Он встал над головой жертвы и произнес одно слово.

– Совесть!

Вслед за этим старец уколол клинком лоб жертвы. На лбу девушки показались капли крови. Отец Вальдес смочил выступившей изо лба кровью кинжал, подошел к изображению идола. Кровью с кинжала он смазал первый рог, бормоча при этом:

– Да сгинет святой дух! И да воцарится царствие твое, Анатас!

После этого старец вновь вернулся к жертве и уколол ее в левую грудь.

– Сердце!

Снова смазав выступившими каплями крови кинжал, старец смазал ею второй рог, бормоча при этом:

– Да сгинет сын! И да воцарится царствие твое, Анатас!

Затем старец сделал надрез на правой груди девушки. – Душа!

Бормоча, он подошел и смазал этой кровью третий рог.

– Да сгинет отец! И да воцарится царствие твое, Анатас!