Д'Артаньян в Бастилии

– Слушаюсь. Патруль моих гвардейцев под командованием Бикара двигался по улице Святого Фомы и повстречал на своем пути двух мушкетеров со слугами, причем последние были вооружены мушкетами, словно они собрались на войну.

– Так это были мушкетеры?!

– Так точно, ваше высокопреосвященство.

– Их имена?

– К сожалению…

– Их имена!!

– Не удалось установить, ваше высокопреосвященство.

– Проклятие! Де Кавуа, вы понимаете, что вы говорите?! Двое мушкетеров вывели из строя, быть может, смертельно ранили троих человек из числа моей гвардии. Командование которой поручено вам! И вы даже не знаете, как их зовут!!

– Я готов провалиться сквозь землю, ваше высокопреосвященство. Или вызвать всех мушкетеров де Тревиля, но только наши потери куда значительнее.

– Что?!!

– Около десяти убитых, ваше высокопреосвященство.

И полтора десятка раненых, не считая легких повреждений, ушибов и контузий.

– !!!

– Тысяча чертей!

– !!!

Де Кавуа понял, что пришло время что-нибудь предпринять, например броситься кардиналу в ноги. Он совсем было уже собрался пасть на колени. Но в этот момент в дверях показалось испуганное лицо секретаря Шарпантье. Он пришел сообщить, что его величество срочно вызывает его высокопреосвященство к себе.

Это сообщение вывело кардинала из состояния прострации, а де Кавуа горячо молился и благословлял небеса за то, что они ниспослали ему если не спасение, то, во всяком случае, отсрочку.

Ришелье сел в карету и в легком помрачении отправился в Лувр. Людовик XIII дожидался его в приподнятом настроении. Сообщение о том, что кардинал превысил все полномочия и отдал приказ о фактическом аресте всех мушкетеров, свободных от несения караульной службы, король получил еще вчера. Первой и естественной реакцией его было возмущение. Но по мере того как г-н де Тревиль докладывал ему о подробностях последовавших за этим событий, разыгравшихся на улицах Парижа, лицо короля прояснялось. Мушкетеры, не видя за собой никакой вины и резонно полагая, что никогда не следует позволять себя арестовывать, тем более своим заклятым врагам – гвардейцам кардинала, повсеместно оказали самое решительное сопротивление.

В кабачке «Путеводная звезда» на улице Бресек, позже переименованной в Арбрсек, гвардейцы кардинала предприняли бравую попытку вытащить из-за столов нескольких мушкетеров, которые в компании гвардейцев роты г-на Дезэссара весело проводили время. Попытка эта обошлась им дорого: двое гвардейцев были заколоты на месте, еще двое ранены и надолго выбыли из строя.

Трое телохранителей кардинала напали на площади Мобер на мушкетера, возвращавшегося со свидания. Видя, что численный перевес на стороне противника, подчиненный г-на де Тревиля принялся громко звать на помощь и был услышан дамой своего сердца, от дома которой он не успел еще отойти на значительное расстояние. Дама устроила такой шум, что сбежался народ. Поднялся переполох, а бравый мушкетер проткнул одного из нападавших и затерялся в толпе. Двое оставшихся гвардейцев доставили своего тяжело раненного товарища в Селестинский монастырь, где он и отдал Богу душу.

Ничуть не с большим успехом действовали солдаты его высокопреосвященства в других местах, но самые тяжелые потери они понесли у отеля Рамбулье. Не считая Меркера, заколотого Атосом, и Бикара, который был еле жив, кардинал потерял еще четверых, а также множество легких ран, травм и увечий, полученных его бравыми гвардейцами.

– Пострадал герцог де Шеврез, – закончил сияющий король, который обстоятельно изложил все услышанное от г-на де Тревиля г-ну кардиналу. – Он полагает, что ущерб, понесенный им, составляет около пятидесяти тысяч ливров.

Последние слова короля охладили пылающую голову кардинала. Его высокопреосвященство имел практический склад ума и прекрасно считал.

– Герцог де Шеврез заблуждается, ваше величество.

Его мебельный склад со всем содержимым вряд ли стоил больше половины названной суммы, – отвечал он.

– И все же, герцог, согласитесь, жечь дома в Париже – занятие более чем сомнительное. Тем более для гвардейцев!

Кардиналу не оставалось ничего другого, как отвесить королю поклон. Людовик XIII был обрадован тем, что его мушкетеры так лихо разделались с гвардейцами, что перестал гневаться на его высокопреосвященство, и в заключение мягко пожурил его за опрометчивое решение.

– Вот видите, господин кардинал, наш давний спор разрешился сам собой, – добавил ликующий король. – Теперь вам ясно, что мои мушкетеры лучше ваших гвардейцев. Подумать только, выбыла из строя почти четверть роты, и вдобавок самые лучшие! Мне впору извиниться перед вами за своих мушкетеров, но вы сами виноваты, герцог! Теперь я вижу, что маршалу де Ла Форсу без мушкетеров не обойтись. Решено! Они отправляются в поход. Капитан де Тревиль просил меня об этом, и теперь я не могу ему отказать.

Вам же, любезный герцог, предстоит заняться пополнением рядов роты господина де Кавуа. Вот, собственно, и все, что я хотел вам сказать.

Провожая Ришелье, король невзначай заметил:

– Достанет ли у вас людей для вашей охраны, герцог?