Д'Артаньян в Бастилии

– Ступай, любезный! – властным тоном приказал Арамис, видя, что лакей колеблется. – Твой господин ждет меня.

Атос, не пропустивший ни одного слова из этого короткого диалога, отметил, что Арамис в эти минуты вовсе не походил на смиренного монаха, каким он казался при иных обстоятельствах. В гораздо большей степени его друг соответствовал представлению о преуспевающем воспитаннике коллегии иезуитов.

Так подумал Атос. Портос же, мало интересовавшийся такими тонкостями, не подумал ничего.

– Вам не кажется, что теперь лакей обязательно прочитает записку. Вы его заинтриговали, – тихо сказал Атос.

– Пусть читает, – с усмешкой отвечал Арамис. – Вот что там написано слово в слово: «Гот, кого вы уведомили о неприятностях, прибыл в Париж вслед за молодым человеком, изучающим математику».

– Действительно немного, – согласился Атос. – Преклоняюсь перед вами, друг мой. Даже если лакей подкуплен кардиналом, ему будет мало проку от такой записки.

– Этот бездельник возвращается, – вмешался Портос, приближаясь к друзьям. – По всему видно, что он получил хорошую взбучку от своего господина, малый спешит к нам со всех ног.

Портос не ошибся. Лакей вернулся бегом и рассыпался в извинениях, сообщив, что г-н де Тревиль ждет духовное лицо из Нанси, а также его спутников в своем кабинете.

Это был кабинет, стены которого стали немыми свидетелями знаменитой сцены, разыгравшейся здесь в памятный день первой встречи д'Артаньяна с неразлучной троицей. Де Тревиль яростно упрекал мушкетеров в том, что они уступили гвардейцам кардинала, громогласно собирался в отставку, но при виде смертельно побледневшего Атоса кинулся за своим врачом и потом не отходил от него ни на шаг, покуда раненый не пришел в себя.

В тот день д'Артаньян готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не выслушивать чудовищных обвинений и упреков, которые капитан бросал своим подчиненным. Гасконец искал портьеру, за которой он мог бы спрятаться.

Сегодня все трое были целы и невредимы, но д'Артаньян был упрятан не за портьерой. Его надежно скрывали стены каменного мешка, именуемого Бастилией.

Господин де Тревиль тепло приветствовал своих бывших мушкетеров, но так как обстановка не располагала к долгим разговорам, они обменялись лишь короткими деловыми фразами и условились о встрече на следующий день. Из сведений, сообщенных им хозяином дома, трое друзей поняли, что дело плохо, так как недавно был арестован и отправлен в Бастилию камердинер королевы Ла Порт. Таким образом, Ришелье оставил Анну Австрийскую в одиночестве, удалив от нее последнего преданного ей человека.

Капитан мушкетеров заверил друзей, что в полку всегда найдется для них необходимая экипировка и им не придется тратить время на ее поиски и средства на ее приобретение.

Со своей стороны Арамис попросил г-на де Тревиля хранить их присутствие в секрете, а связь с ним поддерживать через преподобного Мерсенна или де Роберваля.

– Итак? – произнес Портос, когда уже в полной темноте они вышли из дома господина де Тревиля.

– Итак? – эхом отозвался Атос. – Что мы будем делать теперь?

– Первое, что нам следует сделать, – найти ночлег и хорошенько выспаться, – сказал рассудительный Арамис.

– Что до меня, – заметил Атос, – то я, пожалуй, отправлюсь на улицу Феру и, если моя прежняя хозяйка не сдала комнату кому-нибудь другому, переночую там. Я привык к своей старой квартире. Портос, вы не хотите составить мне компанию?

– Охотно! Но что же, черт побери, мы станем делать, если ваша прежняя квартира занята?

– Переночуем в «Сосновой шишке».

– В самом деле! – вскричал Портос, в памяти которого название харчевни оживило приятные воспоминания о холостяцкой жизни в Париже. – Там прекрасно готовят молочного поросенка! И каплуны хозяину всегда удавались.

– А куда отправитесь вы, Арамис?

– В монастырь миноритов. Преподобный Мерсенн не откажется разделить со мной свою келью. Если только…

– Что же вы остановились?

– Если только к нему не пожаловал в гости кто-либо из ученых мужей из Европы. Ведь отец Мерсенн становится чем-то вроде научного секретаря Европейской Академии Наук.

– А что – есть такая Академия? – спросил Атос.

– Нет, но непременно будет когда-нибудь. И не удивлюсь, если почетным ее президентом выберут преподобного Мерсенна. Он состоит в переписке с самыми знаменитыми умами современности.

– Ну что же, Арамис. Если окажется, что келья монаха занята кем-либо из светил европейской науки, например, господину Декарту вздумалось инкогнито приехать из Голландии, и преподобный Мерсенн пустил его переночевать, то вы знаете, где нас искать.

– Договорились, – ответил Арамис, пожимая ему руку.

Затем он тепло попрощался с обоими друзьями и исчез в темноте.

Атос жестом приказал Гримо следовать за ними и, взяв Портоса под руку, двинулся в сторону улицы Феру.

– Как вы думаете, Портос, куда отправился сейчас наш общий друг? – спросил он, когда они прошли несколько шагов.

– К миноритам, надо полагать, – сонно ответил Портос.