Д'Артаньян в Бастилии

Поднявшись наверх для очередной прогулки, д'Артаньян увидел, что их привычная компания, состоящая из полусумасшедшего старика с седыми как лунь прядями длинных волос, двух заключенных неопределенного возраста и соответствующей внешности и дворянина с гордой осанкой и гневным блеском в глазах, пополнилась новым лицом. И лицо это показалось д'Артаньяну очень знакомым. Он не раз видел этого человека во время своих дежурств в Лувре. Особенно часто гасконцу случалось встречать его, когда он дежурил в галерее, примыкающей к покоям королевы.

Д'Артаньян не любил откладывать решения вопросов в долгий ящик. Он огляделся по сторонам и подошел к новому арестанту поближе.

– Сударь, или вы камердинер ее величества господин Ла Порт, или я сильно ошибаюсь, – сказал он.

Новый постоялец Бастилии внимательно вгляделся в черты мушкетера. Продолжительный пост, благодаря которому д'Артаньян снискал себе полное расположение двух своих тюремщиков, придал его физиономии аскетическое выражение, но все же не изменил до неузнаваемости.

– А вы, сударь, лейтенант мушкетеров роты де Тревиля господин д'Артаньян, кажется, так? – спросил Ла Порт.

– Тысяча чертей! Святая правда.

– Чертей целая тысяча, а святая правда – только одна, – рассмеялся Ла Порт. – Вот теперь я уверен, что разговариваю с мушкетером!

– Э-э, господин Ла Порт, я сижу тут больше семи недель и поневоле забыл все изящные манеры!

Д'Артаньян не знал, что его собеседнику предстоит оставаться в Бастилии почти семь лет – до того времени, когда г-н де Шавиньи, использовав хорошее настроение короля, вызванное известием о долгожданной беременности королевы, исхлопочет приказ об освобождении верного ее камердинера, и 13 мая 1638 года двери тюрьмы откроются для бедняги.

– Вы как попали сюда? – спросил Ла Порт.

– Полагаю – как и вы!

– Кардинал?

– Он самый.

– Чума его побери! – с чувством произнес Ла Порт.

Теперь пришла очередь д'Артаньяна расхохотаться:

– Как видно, воздух Бастилии стремительно меняет и ваши манеры, любезный господин Ла Порт.

– Похоже на то.

– Вы уже получили номер?

– Что?

– Номер. Здесь все заключенные имеют свои номера.

– Нет еще. А вы?

– Я тоже нет.

В этот момент голос тюремщика нарушил их беседу:

– Прогулка окончена, спускайтесь вниз!

– Надеюсь, мы еще увидимся, – с чисто гасконским юмором заметил д'Артаньян на прощание.

И оба арестанта, несмотря на их незавидное положение, снова расхохотались.

На следующий день погода испортилась. Небо затянули низкие облака, а ко времени обычной прогулки арестантов начался дождь. Разумеется, дождь не был помехой такому человеку, как д'Артаньян. Он с неизменной точностью появлялся на крыше башни первым из ее обитателей и последним спускался вниз.

Мелкий моросящий дождь прогнал узников в свои камеры, где было почти так же сыро, но имелось по крайней мере одно преимущество – за ворот не текла вода. Однако, стоя на башне и созерцая панораму Парижа сквозь косую сетку серого дождя, д'Артаньян услышал слова, обращенные к нему:

– Доброе утро, господин д'Артаньян.

Он обернулся: это был Ла Порт.

– Вы, я вижу, тоже цените свежий воздух, – заметил д'Артаньян, обменявшись приветствиями с камердинером королевы.

– Приятное общество – в еще большей мере, – с легким поклоном отвечал Ла Порт. Так как наверху не было больше никого, кроме них да тюремщика, стоявшего поодаль, гасконец по праву мог отнести комплимент на свой счет.

– Мне также приятно, что его высокопреосвященство позаботился обо мне и послал составить мне компанию такого любезного и достойного человека, как вы, господин Ла Порт.

– Разумеется, я предпочел бы оставаться на свободе, но раз уж пришлось очутиться здесь, то лучшего собеседника, полагаю, мне не сыскать, – в тон д'Артаньяну сказал Ла Порт.

– Посмотрел бы на нас кто-нибудь со стороны! – подхватил д'Артаньян. – Двое заключенных стоят под дождем на верхушке самой мрачной башни Бастилии и отпускают друг другу светские комплименты!

Взрыв хохота, казалось бы совершенно неуместный в данной ситуации, заставил тюремщика насторожиться и с подозрительным видом подойти поближе.

Прислушавшись к их болтовне, он совершенно успокоился, а немного погодя и вовсе спустился вниз, так как дождь усилился. Присутствие сторожа на крыше действительно было излишним, поскольку заключенным не удалось бы покинуть башню никаким путем, если только они бы не превратились в птиц. Поэтому страж предоставил Ла Порту и д'Артаньяну мокнуть на крыше в одиночестве. Зато теперь они могли поговорить без помехи.

– Конечно, мне приятна беседа с вами, сударь, но ваше появление в этих гостеприимных стенах – плохой признак для меня, – заметил д'Артаньян.

– Это еще почему?

– Если уж ее величество допустила, чтобы арестовали ее приближенного, то мне и вовсе не на что надеяться.

– Отнюдь. Ведь господин де Тревиль имеет на короля куда большее влияние, чем ее величество королева Анна.

– Но ведь за всем этим видна красная мантия кардинала.

И господину де Тревилю тоже ничего сделать для меня не удалось.