Д'Артаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)

- Как я уже имел честь упоминать вашему величеству, многие из гвардии кардинала с темным прошлым, а люди такого сорта имеют привычку сразу же разбегаться в разные стороны при появлении стражи. Они именно так и поступили, ваше величество.

- Я понял почти все. Все, кроме одного: почему арестован лишь один господин де Куртиврон?

- О, это очень просто, ваше величество. Ведь не думаете же вы, что восемь швейцарцев могут задержать больше, чем одного мушкетера!

- Довод основательный, - заметил король, настроение которого заметно улучшилось. - Но почему именно его, а не кого-либо из его подчиненных?

- Господин де Куртиврон благородно пожертвовал собой ради своих солдат. Кроме того, подобно капитану тонущего корабля, он замыкал отступление.

- Что ж, это делает ему честь, - довольным тоном произнес король, заметивший кардинала, направляющегося к нему.

- И все-таки, де Тревиль, - добавил он, - столько по" страдавших швейцарцев, которые, по сути, ни при чем, и ни один зачинщик ссоры не получил по заслугам? Я помню иные времена.

- Не знаю, как доложить вашему величеству...

- Что еще?!

- Я не хотел говорить...

- Нет уж, будьте добры, говорите, пожалуйста!

- Предводитель гвардейцев его высокопреосвященства Гризар поскользнулся во время потасовки, неудачно упал и отдал Богу душу. А другой - кажется, его зовут Дюбуа - тяжело поранился о пику одного из швейцарцев. Думаю, что его высокопреосвященство станет уверять вас, что эту злополучную пику господин де Куртиврон отобрал у одного из патрульных, но я этому не верю, ваше величество. Это так на него не похоже.

Де Тревиль увидел, что кардинал задержался, чтобы сказать несколько слов кому-то из придворных, и воспользовался этим для того, чтобы сообщить королю самое главное.

- Третий же из отсутствующих - господин д'Артаньян - помещен в Бастилию по приказу его высокопреосвященства, ему не предъявлено никакого обвинения, он содержится в камере и лишь недавно сумел известить меня о своем местонахождении.

Король сделал резкое движение, словно воротник неожиданно показался ему тесен.

- Вот как?! Отлично, мы зададим кардиналу пару вопросов.

- Его высокопреосвященство как раз направляется к вашему величеству.

Во взгляде короля появилась тоска, сопутствовавшая ему всю жизнь.

- Ах, де Тревиль! Если бы вы знали, как я иногда завидую своему брату, герцогу Орлеанскому. Я так хотел бы оказаться на его месте хоть на день, хоть на час. И знаете, что бы я сделал? Взял свое любимое охотничье ружье, которое изготовил в прошлом году, - у него такой красивый замок, помните?

- Ваше величество изволили убить из этого ружья кабана в Венсеннском лесу.

- Вот именно! Я взял бы это ружье и выстрелил бы в кардинала. И рука моя не дрогнула бы...

Глава одиннадцатая

Предусмотрительность кардинала

Ришелье приблизился к королю.

- Как вам смотр, герцог? - спросил Людовик, делая знак де Тревилю.

Тот понял и, поклонившись кардиналу, отошел в сторону, оставив наедине двух первых людей государства. И если король только что в мыслях желал министру разделить участь застреленного кабана, то министр являл собой воплощение доброжелательности и почтительности, во всяком случае внешне.

- Великолепно, ваше величество, - проникновенно отвечал Ришелье, состроив при этом обиженную мину. - Гвардейцы выглядят просто превосходно. Именно поэтому мне так хотелось увидеть в их компании и своих.

- Господин маршал командует, а нам с вами остается лишь подчиняться, пожал плечами король. - Вы не заняты сейчас, герцог? Тогда пройдемте в мой кабинет, я хотел поговорить с вами об одном деле.

И король, сопровождаемый своим первым министром, проследовал во дворец. В кабинете его величества, как обычно, царил полумрак. Поэтому его высокопреосвященство не сразу рассмотрел в глубине любимого шута Людовика по имени Маре и вздрогнул, когда тот обнаружил свое присутствие легким смешком.

- Кого это ты привел с собой, куманек? Уж не самого ли Римского Папу.

- Господин герцог носит кардинальский сан, Маре. Это видно даже глупцам вроде тебя - по красной мантии, - отвечал король, прощавший своему шуту любые выходки.