D.Duran_Kommunizm_svoimi_rukami

Особая тщательность в вопросах хозяйства оказывается подозрительной: она выделяется из окружающей деревенской жизни. Так, под Москвой коммуна «Жизнь и труд» с 1921 года устроила хозяйство таким образом, что повсюду виден хозяйский глаз. Однако странно, что среди коммунаров нет ни одного местного крестьянина, хотя есть люди из Сибири, Крыма, Белоруссии. К ним местные «не идут», ведь «мужик водку пьет: табак курит, ругается, а от этого беспокойство», тогда как в коммуне существует правило: мяса не есть, водки не пить, папирос не курить.³⁰³ Автор, скрывшийся за псевдонимом Непримиримый, отмечает, что работы среди населения коммуна не ведет, и приводит следующий диалог, который у него состоялся с коммунарами:

— А что же вы как коммуна даете советской власти?

— Как же, — отвечают коммунары, — 200 литров молока ежедневно.

— И это все?

— А разве этого мало?

— Ну а есть у вас ревкомиссия ?

— Как же, есть!

— А кто председатель ревкомиссии?

Коммунары переглядываются между собой. Оказывается, кто председатель, они забыли!

— Да и к чему нам ревкомиссия, мы и так друг другу верим!™

А вот формулировка вывода, к которому в итоге приходит разоблачитель: «Налицо толстовская секта, группа антисоветстки настроенных людей, использующих колхозную форму для устройства своих личных делишек».³⁰⁴ Идеологически сомнительным коммунам не оставалось места в системе советского сельского хозяйства 1930-х годов.

Культурность быта, наряду с культурой производства, пропагандируется при помощи системы опытно-показательных колхозов РСФСР. В 1928 году показательные колхозы всероссийского масштаба создаются совместно силами Нарокмпроса, Наркомздрава и Колхозцентра: они должны стать «показательными культурными очагами».³⁰⁵ Как предполагается, наряду с ними и вокруг них должны быть организованы районные и окружные показательные колхозы: местным властям предписано «взяться за организацию в каждом районе по одному опытно-показательному колхозу». В эту систему неизбежно попадают и все образцовые коммуны, которые уже существовали к тому времени.

То, что под одним углом зрения выглядит как культура быта, в другом разрезе видится какдисциплина — и на работе, и в быту. И в образцовых, и в самых обычных коммунах вводится специальный дисциплинарный орган, имеющий целью разгрузить общее собрание, избавив его от нужды рассматривать часть вопросов общественного порядка и дисциплины. Это товарищеский суд.

Колхозцентр и Наркомюст РСФСР признали необходимым организовать товарищеские суды is колхозах и в населенных пунктах, где живет больше трехсот человек. На открытых заседаниях (других не бывает) суд рассматривает следующие вопросы: об оскорблении словами, о распространении ложных позорящих сведений, о нанесении побоев без телесных повреждений, о кражах, совершенных в первый раз, растратах и присвоениях колхозного имущества на сумму до 20 рублей, о самоуправстве, если вред меньше 20 рублей, о хулиганстве, совершенном в первый раз, о нарушении товарищеской дисциплины (прогул, опоздание, неисполнение), если сове т коммуны передает такое дело товарищескому суду,

о некультурности в быту (ругательство, скандалы, пьянство и т. п.).³⁰⁶ Меры взыскания, к которым прибегает товарищеский суд, не очень разнообразны. Это предупреждение в устной или письменной форме, общественное порицание с опубликованием в печати или без, штраф до 10 рублей в пользу общественной организации или культурного фонда колхоза, назначение на работу в колхозе без оплаты и вне очереди на срок до 10 дней, обязательство возместить причиненный ущерб на сумму не свыше 20 рублей. То есть то, что могло быть когда-то полушутливым обязательством заплатить полтинник комсомольцам на культурные нужды за каждое вырвавшееся матерное ругательство, здесь оказывается инструментом, при помощи которого «общественность» теперь уже на вполне законных основаниях воздействует на нарушителей.

В отношении членов партии более эффективным инструментом контроля должна являться партячейка. Во всех образцовых коммунах, брошюры о которых мы здесь рассматриваем, есть партячейка, кроме коммуны «Дача № 1», где член партии всего один (в 1923 году), он же и председатель коммуны, ведущий подготовку в члены партии других коммунаров. Председатель образцовой коммуны всегда партийный, всегда со славной революционной биографией, чаще всего из числа основателей коммуны. О том, как организовано политическое просвещение в коммуне, всегда упоминается в публикациях, причем подчеркивается полный охват коммунаров пропагандой («от семилетнего ребенка до шестидесятилетнего старика»).³⁰⁷ Политическая индоктринация идет бок о бок

с ликвидацией неграмотности и начальным образованием, фактически являясь его частью. Все дети, попадающие в образовательную систему образцовой коммуны, обязательно становятся пионерами и комсомольцами. Влияние партийной и комсомольской ячеек на жизнь коммун чрезвычайно велико.