D/sсонанс. Вознесение черной орхидеи

Слезы не думают останавливаться, а я их не замечаю, я не понимаю, от чего ломает сильнее – от ужаса, испуга, чувства загнанности в угол или же от того, чего так и не случилось. Это не крушение плана, это отсрочка приговора с целью сжечь мои нервные клетки в адском костре! Пси-садизм в его чистейшем виде, извращенное право самого сильного Хищника, который не будет отступать от задуманного в угоду твоим зонам комфорта!

Сигарету щелчком, рассыпав содержимое пачки по полу, на просторную лоджию за глотком спасительного кислорода/никотина, с отстраненной мыслью – я так никогда не брошу. Стирая подушечку пальца на колесике зажигалки, так сильно в нее вцепилась, чтобы отстрочить неминуемую дрожь по всему телу, затяжка до невидимых ссадин по изнеженным связкам. Твою мать! Ну когда вся эта хрень достигнет своего логического завершения?!

Далекие звезды холодны и статичны, ничего не изменилось в моей личной вселенной за эти.. я же наверняка там пробыла не больше пяти минут, а кажется, пролетели часы. Курение и аритмия – не лучшие союзники, но я этого не замечаю и не осознаю. Никотин сейчас доктор, а не медленный убийца!

– Откуда у тебя сигареты?

Чему удивляться? Или я всерьез полагала, что замок на два оборота его остановит? Я не поворачиваюсь, не кричу от страха, не гашу окурок о стену, подчиняясь рефлексу пойманной с поличным. Мое состояние сейчас можно легко и четко описать двумя словами: «агрессивная апатия».

– От верблюда!

– Если я не ошибаюсь, ты недавно пережила бронхит и еще до конца не восстановилась.

– Вы что, доктор?

– Если понадобится. Выбрасывай.

Я трясу головой, и никакая сила меня сейчас не заставит обернуться и вновь запустить цепь под названием «ужас». Я не хочу видеть этот понимающий прищур бесчувственных глаз, который не скрыть даже в темноте.

– Юля, – ни раздражения, ни повышения интонации, но я давлюсь дымом, с трудом сдержав кашель. Вкрадчивый голос расплавил прутья колючей проволоки под названием «дерзость», перенастроил все мышечные волокна и сухожилия, следующая команда окончательно подчинит их своей воле. – Если мне придется тебе помочь, ты будешь, мягко говоря, не в восторге.

Я это знаю. Но я и не хочу никакого восторга. Просто потрясающее желание самоуничтожения… или ради избавления от страха я готова пройти кошмар?

– Это норма – вламываться в спальню? – мне надо сказать хоть что-то. Я не буду пресмыкаться, хватит.

– Может, ответный визит?

– Только у вас было не заперто.

Я сильно напряжена, чтобы понять, что в его словах безопасная, даже умиротворяющая ирония. Собственно, я пойму это не сразу, пройдет несколько месяцев.

– Выбрось то, что у тебя в руках, и немедленно отправляйся в постель.

Хрена с два! Курить гораздо безопаснее, чем то, что произойдет в постели! Но готовая слететь фраза «не брошу» гаснет, не успев оформиться в звуковой сигнал, и уже в следующий момент я потрясенно моргаю, наблюдая, как алый огонек, описав дугу, исчезает за перилами лоджии. В руках пусто.

– Умница, девочка. Дверь не закрывай.

Я отсчитываю его удаляющиеся шаги с апатичным спокойствием приговоренного к смертной казни. Монстр решил быть великодушным, взять свою награду без применения грубых практик? Хорошо, что я не успела вздохнуть с облегчением, принять за правду иллюзию того, что все позади, и никто меня не тронет. Может, остается только радоваться тому, что не будет применения грубой физической силы? Да и этого мне никто не обещал…

Время тянется медленно, но мне все равно. Настолько, что я автоматически раскладываю «кэнфилд» на планшете, завалившись поперек кровати и согнув в коленях ноги. Может, я устала бояться? Да, именно так. Пока его нет рядом, мне не страшно!

Это было так легко осознать на контрасте с узкой полоской света от приоткрывшейся двери и мужским силуэтом в проеме. Мне захотелось сжаться, вдавиться в стену, провалиться сквозь матрац, только не видеть и не рисовать в воображении новые картины ужаса. Я заторможенно отложила в сторону планшет с первой партией, которую начала выигрывать за все время и с трудом подавила жалобный всхлип с диким желанием отползти и вцепиться руками в деревянные столбики изголовья, чтобы никакая сила не могла оторвать от надуманного якоря безопасности. Остановила только мысль о том что, возможно, вцепившись в эти перекрытия, я дам ему превосходную идею или же облегчу изначально поставленную задачу.

Чем можно было измерить всю глубину моей неадекватности? Да хотя бы тем, как я истрактовала непонятный в полумраке цилиндр в его ладони… вернее, с чем попыталась сравнить. Даже вскрикнула, когда электрический свет залил комнату.

– Вита сказала, ты не пьешь. Это что за геройство вместе с акциями протеста?

Я смотрю на стакан с молоком. Мне бы расхохотаться от того, с чем я его сравнила, вспомнить Зигмунда Фрейда, но плотно сжатые губы Александра не располагают ни к тому, ни к другому.

– Я… я не могу пить молоко.

– Я смотрел медицинское заключение, у тебя нет аллергии на лактозу. Укройся одеялом и выпей медленными глотками!

– Я не буду!