Да, Босс!

После почти бессонной ночи Левандовский поехал утром вовсе не на работу, как делал это обычно. Он поехал к дому Евы, чтобы лично отвезти ее в бизнес-центр. Потому что хотел видеть ее. Видеть до того, как офисные стены снова превратят их в начальника и подчиненную. Видеть, что для нее за прошедшую без него ночь ничего не изменилось тоже. И когда целовал ее, вжав в спинку автомобильного сиденья, ясно понимал, что долго их рабочие отношения продолжаться не смогут. Просто потому, что уже таковыми не являлись. И Адам сильно сомневался в том, что сумеет относиться к Еве даже в рабочее время так, словно она всего лишь его секретарша, ибо это был бы никому не нужный самообман. Ева стала играть в его жизни гораздо более важную роль, чем он мог бы предположить ещё недавно, но бороться с этим не было никакого желания. Даже напротив — он находил нечто волнующие в новизне эмоций, прежде ему незнакомых.

Сосредоточиться на работе в то время, как за дверью находилась Ева, оказалось чертовски сложно. Но Левандовский все же отсмотрел присланные ему дизайнерами образцы будущей упаковки «Lewandowski Grey Mouse». После некоторых размышлений им было принято решение оставить для нового аромата прежние флаконы, уже отлитые начальной партией на фабрике Лучака. Они имели форму изящно ограненного бриллианта, что делало их весьма запоминающимися внешне и при этом достаточно нейтральными для того, чтобы разлить в них парфюм с измененной концепцией. Теперь оставалось только утвердить этикетки и бумажную коробку для будущего сенсационного продукта.

А в том, что он станет именно таким, Адам нисколько не сомневался. Один из лучших «носов» в современной парфюмерии не захочет терять ни свою зарплату, ни свою репутацию, а потому непременно предоставит то, что он требовал. И опробовать очередное произведение Этьена Адам собирался сегодня же и по самому прямому назначению.

В десять утра он встал из-за стола и вышел в приемную, чтобы вместе с Евой отправиться на фотосессию. Левандовский не протянул ей руки и не сказал ничего из того, что хотел бы, но, коротко приказывая «идем», смотрел на нее так, что она должна была понять без лишних слов, чем Адам хотел бы заняться вместо того, что приходилось делать ради бизнеса.

Они спустились на этаж ниже, где располагалась фотостудия и где в соседней с ней комнате ожидали специально приглашенные стилисты и визажисты. Левандовский лично объяснил им то, что хотел бы видеть для начала:

— Минимум косметики и максимум естественности. Подчеркните ее природные достоинства — пухлые губы, большие глаза, но сделайте это ненавязчиво. Прическа — самая простая, какую может сделать самостоятельно любая женщина. Но выглядеть при этом все должно стильно.

Все то время, что над Евой кружили визажисты, он стоял чуть поодаль и наблюдал. Конечно, все эти дела он мог поручить своему пиар-отделу, но в данном случае предпочитал контролировать процесс сам. Потому что хотел убедиться, что все именно так, как он себе представляет. И потому, что это была Ева, которую не желал оставлять одну.

Первые кадры, которые сделали в заданном образе, были черно-белыми. Адам хотел подчеркнуть простоту и неприметность «серой мыши», в каковой себя могли узнать многие женщины. Одобрив несколько снимков, он снова отправил Еву к стилистам, которые на сей раз должны были сделать из нее роковую красавицу — такую, какой женщины смогут почувствовать себя благодаря духам «Левандовски».

Мягкие волны волос, дымчатый макияж глаз с искусственно удлиненными ресницами и яркая красная помада — в рожденном умелыми руками визажистов образе Адам совсем не узнавал Еву. Она была совсем не такой, какой он привык ее видеть рядом с собой. Совсем не такой, какой нравилась ему. Да, она была очень красивой, она была роковой, но это была уже не его Ева. Именно в этот момент он понял вдруг, что ей действительно не нужна никакая упаковка. Потому что то, что ценил в ней, измерялось вовсе не килограммами косметики на лице и не дороговизной тряпок на теле. Он, в общем-то, предпочитал, чтобы на Еве вообще ничего не было. Адаму неожиданно стали невыносимо противны все эти затеянные им же самим съёмки.

Но все же он отобрал несколько снимков и во втором образе, которые, вместе с первыми, будут отправлены дизайнерам для того, чтобы придумать, как отразить на плакате обе сущности женщины. Рекламным слоганом Левандовский при этом хотел видеть что-то вроде: «Будь неотразимой… оставаясь собой».

Покончив со всем этим, Адам вместе с Евой вернулся к себе. В приемной его уже дожидался Панов, отправленный сегодня в лабораторию за концентратом.

Кивнув своему юристу, Левандовский пригласил его пройти в кабинет, где внимательно осмотрел привезённый пакет. Упаковка, к его удовлетворению, не была нарушена, надёжно скрывая под собой то, чего никто не должен был знать, кроме самого Адама и нескольких сотрудников лаборатории во главе с Этьеном.

— Не доверяешь? — спросил Панов, от внимания которого не укрылась произведённая Левандовским проверка.

— Лишняя бдительность не помешает, — пожал плечами Адам.