Да будем мы прощены

– Она благоденствует. – Джордж кивает. – Дети, похоже, тоже находят свой путь. – Он снова кивает. – Послушай, Джордж, я знаю, что это нелегко. Ситуация необычная – и что это заведение закрывается, и эта идея о новой программе, но если серьезно, может, ты смог бы обернуть ее себе на пользу. Ты делал такое, чего те парни не делали никогда. Пусть они воровали – ты тоже наверняка это делал, они убивали – и ты тоже. Но многие ли из них годами держались на работе или управляли телевизионными сетями? – Звучит так, будто я его воодушевляю, уговариваю вернуться на ринг: ты еще можешь один раунд провести, еще не все кончено. – Ты зол и страшен не меньше, чем эти парни. Помнишь, как ты меня укусил?

– Случайно.

– Вовсе не случайно, до крови. Кожу сорвал.

Джордж молча пожимает плечами.

– Я про то, что ты вполне сможешь. Помнишь, как мы надевали старую папину военную форму и играли в подвале? Ты – полковник Роберт И. Хоган.

Джордж произносит реплику из «Героев Хогана».

– Вот именно. – А затем цитирует еще одну фразу: – Вот это боевой дух. Ты сможешь. Далеко не загадывай, представь себе, что это летний лагерь «Аутвард баунд». И мы его штурмуем отсюда. О’кей?

Он кивает и отвечает по-немецки.

Когда я встаю, чтобы уйти, Джордж крепко меня обнимает. Пожалуй, слишком крепко. Я лезу в карман.

– Кое-что тебе принес, – говорю я, протягивая ему батончик «Херши» с миндалем.

У него выступают слезы на глазах. Бабушка всегда давала нам по батончику с миндалем: открывала свою огромную сумку, засовывала туда руку и вытаскивала – по одному на каждого.

– Спасибо, – говорит он. И снова меня обнимает.

– Можем переписываться. И я буду к тебе приезжать раз в пару месяцев, а у тебя все будет нормально.

Он шмыгает носом и отталкивает меня от себя:

– Какой же ты все-таки козел!

– Отлично, Джордж, – киваю я. – Будем держать связь.

И ухожу. «Какой же я все-таки козел». Что он этим хотел сказать? И хочется ли мне знать это? Такой я все-таки козел, потому что поехал, когда позвали, подтирал за ним блевотину, заботился о его жене – перестарался малость, – поливал его цветы, кормил его собаку, заботился о его детях. Какой же я все-таки козел.

Котята подросли. Мы с Эшли договорились, что одного оставим себе. Я послал ей по мейлу фотографию котят, но школьная система не позволяет их открывать на компьютере, так что я их распечатал и послал «Федексом». Мы решили оставить себе Ромео – маленького, черно-бело-серого, проказливого донельзя, явно единственного, с которого маме приходится глаз не спускать.

– Как ты будешь пристраивать остальных? – хочет знать Эшли.

– Добрым старым способом, – отвечаю я. – Встану где-нибудь с большой коробкой и надписью «Котята бесплатно».

На самом деле я, когда отбирал котят у мамы-кошки, чувствовал себя бандитом. Пару дней я забирал котят и уносил, а потом приносил обратно через несколько часов – думал, что так ей будет легче, чем если забрать сразу и насовсем.

Когда наступает тот самый день, я приношу из подвала пластиковую переноску для кошек и застилаю ее старыми полотенцами. В подвале нахожу древний карточный стол, на нем еще прилеплена наклейка лимонадного киоска – наверное, Эшли сохранила. Я переворачиваю постер и пишу на нем «Котята – бесплатно» большими красивыми буквами. Я готовлю документы – фото восемь на десять каждого котенка в отдельности, информация о матери, дата рождения, справка о всех прививках, которые им уже сделаны. Еще стартовые пакеты для каждого котенка с образцами корма и наполнителя.

Если вы спросите, откуда у меня взялась такая энергия, могу только сказать, что нашел в аптечке у Джорджа флакончик маленьких синих таблеток, на котором написано: «1–2 таблетки ежедневно сразу после пробуждения». Я принимаю парочку и примерно пять часов действую до изумления организованно. Много раз гуглил «маленькие синие таблетки», но в ответ выдается только «виагра», которая не круглая, а в виде ромба.

Когда я кладу котят в переноску, они начинают попискивать, кошка-мама нервно крутится под ногами, а Тесси на меня смотрит с пола так, будто хочет сказать: ну, Бог тебе судья.

Я еду к «Эй-энд-пи», где мы встретились с той женщиной: и ради шанса, что она опять покажется, и потому что стесняюсь располагаться возле обычного моего магазина, куда ездила Джейн с Джорджем. Не раз я ловлю на себе внимательные взгляды. Знают ли они, что это я, или думают, что это он, но в любом случае у меня такое чувство, будто я без одежды.

Я устраиваюсь на улице возле зоомагазина. С собой я привез переноску, фотографии, рулон клейкой ленты, образцы, большую картонную коробку, куда можно посадить котенка и поиграть с ним, не опасаясь, что он сбежит на улицу. Все готово, открываемся.

Первый клиент подходит ко мне из зоомагазина, на груди у него табличка: «Брэд – помощник менеджера».

– Что вы тут делаете? – спрашивает Брэд.

– Котят раздаю, – говорю я, хотя это и так видно.

– Мы продаем котят, – говорит он.

Я молчу.

– Вам придется убрать свой переносной магазин, – говорит Брэд.

– Извините.

– Вы конкурируете с нами.