Да будет так!

— Эллиот все время говорит «сооф», Хайди. Возможно, это ничего и не значит, — пожала плечами Руби.

— Мне кажется, что значит. Я думаю, что все что-то значит, даже если ты не знаешь что именно, — сказала я.

Рой улыбнулся мне.

— Можешь подождать меня в машине? — спросил он и передал Руби ключи. — Руби, включи обогреватель. Она вся дрожит.

В этот раз Руби несла мой чемодан к припаркованной на холме машине, а я — рюкзак и банку с мармеладом.

Я забралась на заднее сиденье, а Руби села впереди, чтобы включить зажигание и обогреватель.

— Хочешь, я пересяду назад, к тебе? — спросила она, обернувшись.

Я хотела, но помотала головой.

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет, — ответила я. — А у вас?

— Сестра, Джилл. Она живет в Норт-Бранче.

— А дети у вас есть?

Мне показалось, что по ее лицу пробежала тень.

— Нет, — сказала она. — Детей нет.

После этого в машине наступило молчание.

Салон быстро прогрелся, и от тепла и гудения мотора меня начало клонить в сон. Я уснула, откинувшись на спинку сиденья, и спала, пока машина не остановилась у дома Франклинов и Рой не выключил мотор.

Проснувшись, я осталась сидеть с закрытыми глазами.

— Разбудить ее или попробуешь отнести ее в дом? — прошептала Руби.

— Что значит «попробую»? — притворно возмутился Рой. — Она же совсем пушинка.

Руби рассмеялась. У нее был хороший смех, звеневший, как музыкальные подвески для ветра, которые мы с Берни как-то сделали из набора, который она заказала по почте.

Я не помню, чтобы меня когда-то носили на руках, хотя, конечно, мама и Берни часто брали меня на руки, когда я была маленькой. Рой поднял меня с заднего сиденья и понес в дом, а я, не дыша, крепко сжимала в руках банку с мармеладом, и конфеты внутри тихонько гремели, стукаясь друг о друга. Кроме этого звука я слышала только «сооф, сооф» шагов Роя, когда он осторожно нес меня вверх по ступенькам, на крыльцо и в дом. Мне было жаль, что он наконец отпустил меня и мне пришлось открыть глаза. Это оказалось очень здорово, когда кто-то несет тебя куда-то и тебе не нужно идти туда самой.

Рой и Руби жили в белом доме с желтыми ставнями и цветами на окнах. Сбоку у дома располагалось крытое крыльцо, а во дворе между двух деревьев висел белый веревочный гамак.

Руби провела меня в маленькую спальню в задней части дома, сказав, что здесь я могу переодеться. Но перед этим я спросила Роя, что ему сказал Трумэн Хилл.

— Ничего. Он сказал, что не будет говорить со мной без адвоката, так что мне придется вернуться туда завтра, чтобы узнать, не изменилось ли что-то, — сообщил он мне. — Переодевайся, а Руби пока накроет на стол.

Я меняла носки и белье каждый день с тех пор, как уехала из Рино, как мне и велела Берни, но все еще была в тех же джинсах и футболке с красным свитером, что и в день, когда вышла из дома. На самом деле мне больше всего хотелось залезть в горячую ванну, но я стеснялась об этом попросить. Кроме того, я очень хотела есть. Я запихнула грязную одежду в угол чемодана и вытащила чистые вещи. Также я попыталась причесаться, но слишком давно не делала этого, и волосы у меня совсем спутались, так что я оставила их в покое.

Когда я вернулась в гостиную, Рой читал газету на диване. Руби вышла из кухни, вытирая руки о фартук.

— Если б я знала, Хайди, что ты приедешь, то приготовила бы что-нибудь вкусненькое. Но сегодня нам придется довольствоваться магазинными пирогами. Обещаю, что завтра наверстаю все за завтраком. Обед через пять минут, ребята, — объявила она и вернулась на кухню.

Рой посмотрел на меня и улыбнулся.

— Она хозяйка что надо, — подмигнул он.

— Вы спросили Трумэна Хилла, откуда Эллиот знает слово моей мамы? — поинтересовалась я.

— Яблочко от яблони недалеко падает, — рассмеялся Рой. — Это Бернадетт тебя научила переходить прямо к делу, да?

Я пожала плечами:

— Так спросили?

— Завтра, Хайди, — сказал он знакомым мне тоном — когда им пользовалась Берни, я знала, что не стоит спрашивать дальше.

Ужинали мы за круглым деревянным столом на кухне. Тарелки стояли на матерчатых салфетках с лошадками, а бумажные салфетки с цветочной каемкой были сложены треугольниками под каждой вилкой. Я сидела между Руби и Роем. Пироги были с индейкой и овощами, и через прорези на их верхушке на нежной корочке выступала густая подливка. Еще на столе стояли салат и домашний сыр, а также маленькие мисочки с яблочным соусом, посыпанным коричным сахаром.

Я так хотела есть, что набила рот до отказа, не в силах произнести ни слова. На десерт Руби разложила по тарелкам ванильное мороженое с клубничным сиропом, но к этому времени я уже так наелась, что осилила только полпорции.

— А ты, похоже, устала, — заметил Рой.

— Еще бы, — сказала Руби, — последние три ночи она спала в автобусе. Хайди, я наберу тебе ванну, а потом можешь идти спать.

— Можно я сначала позвоню Бернадетт? — спросила я. — Она заплатит за звонок.

— Конечно, — кивнула Руби. — Покажи ей, где телефон, Рой.