Да будет война! (СИ)

У камеры стоял охранник с чёрным омерзительным животным, отдалённо напоминающим собаку. Изо рта хищника стекали ядовитые слюни, животное готово было в любой момент кинуться и разорвать. Я безэмоционально, но при этом уверенно подошёл к ним.

Охранник оскалился, так же как его зверь, но увидел свечение в моей руке и покорно отошёл в сторону, так же утягивая за собой свирепую собаку.

Камера распахнулась под действием магии в моей кисти, я решительно ступил в слабоосвещенное пространство. Резкий запах крови, гари и чего-то смрадного ударило в нос. Я поморщился, но не мешкаясь захлопнул её от лишних ушей.

Фенцио некогда такой сильный и всегда опрятно одетый, походил на попрошайку из какого-то захолустья. В нём было тяжело узнать бывшего учителя или престола. Он не получил той самой власти, которую ему обещал Маль, но и не получил наказания, такого же безжалостного которое он дал свои жертвам.

Он не сразу заметил, что в камере кто-то есть. Сидел уткнувшись грязной головой в подранные колени. По его отречённому виду и слабой энергии было видно, что он был разбит. Моё сердце сжималось до размеров спичечного коробка от всей этой удручающей картины, но я не мог так легко всё забыть и просто его обнять и поддержать, как это бывало в детстве. Да какая могла быть поддержка, у него руки были по локоть в крови невинных, тех кто в нём видел светлого ангела и справедливого учителя.

— Я не хочу есть, можете уходить! — Хриплым голосом сказал Фенцио, так же не поднимая своей головы. — Убирайтесь! — Уже повысив тон своего ослабшего голоса.

— Это не прислуга, — ответил я.

Отошёл в ту часть камеры, где бил слабый свет разливающейся оранжевой лавы от маленького окна, забитого решеткой. В камере в аду было окно — удивительно.

Тишина, такая удушающая и отравляющая мои лёгкие своим ядом. Отец понял, кто пришёл к нему и посмотрел на меня глазами полными чего? Боли, сожаления, ненависти, безразличия?

Было сложно понять кем он был на самом деле. Ведь как оказалось, я совсем не знал и видел его светлую душу, в которой на самом деле была лишь кромешная тьма.

— Зачем пришёл? — Начал он.

— Хотел посмотреть в глаза, тому кто жил во лжи… — Я нервно поправил края своей белоснежной рубашки. — Кто наставлял меня и остальных на путь праведника, а сам тем временем замышлял, как и каким образом убьёт невинного… — Я подошёл к нему чуть ближе. — Убил Уокер, которая ничего, абсолютно тебе не сделала и при этом с упоением её втаптывал в грязь в школе… Ту перед которой ты должен был упасть на колени и просить прощение за свой грех, как и у всех тех, которые ушли в небытиё от твоей руки… Кто ты такой?

— Это был приказ, а не моё желание! — Сухо проговорил Фенцио.

— Это не отменяет твоего греха перед ними! От твоей руки их не стало. Неужели тебе их не жаль? Как же сострадание и помощь ближнему, куда это всё исчезло? Да и было ли оно в тебе отец… — Я присел напротив него. — Я бы хотел тебя оправдать перед всеми, узнать, зачем и как так случилось, что ты потерял в себе себя? — Я положил свою руку на его плечо, отец вздрогнул от моего прикосновения.

— Я устал быть никем и подчиняться. Меня опозорила простая непризнанная и она при этом так легко поднялась, — он начинал злиться, — а меня со скандалом посадили в кресло учителя, как какого-то неудачника, которой годится только лишь на такую непримечательную должность. И не дали возможности вернуть себе утерянный авторитет. — Фенцио сжал кулаки. — Ненавижу их!

— И где ты теперь? Чего ты добился? Ты сделал только хуже! — Я встал и отошёл от него, начал нервно мерить шагами помещение. — Ты заточён в аду, и возможно при лучшем исходе ты будешь тут вечно, — я кашлянул. — Если бы на троне был Сатана, он бы казнил тебя давно!!!

— А может оно было бы лучше, чем гнить тут, как какая-то безвольная тварь. — Он сплюнул сгусток крови на пол. — Мой план сорвала эта… — Он замолчал, секундно задумавшись. — … Уокер, если бы не она, то Мальбонте бы возродился и вознаградил меня. Ты представляешь какую власть я мог получить? — Фенцио аккуратно привстал и начал жестикулировать руками, — безграничную, сын. И ты бы был моей правой рукой, моим верным соратником и никто бы больше не насмехался над тем, что я никчёмный учитель. — Он задумчиво посмотрел на меня и продолжил: — И ты хочешь наверное, узнать раскаиваюсь ли я во всём? — Он не задумываясь ответил: — Нет и ещё раз нет! Я поступил так, потому что по-другому не хотел, поступки присуще ангелам остались в прошлом.

— Ты больной! Тебе в пору грехи замаливать, а у тебя в глазах пелена. — Я нервно поправив волосы подошёл ближе к нему. — Я ненавижу тебя за то что ты совершил, и это был мой первый и последний визит к тебе. — Я взял его за плечо чуть сжал его. — Ты умер для меня тогда когда твоя рука убила… Прощай…