Да будет воля моя

И вот наступил момент, когда у меня появились угрызения совести, или, лучше сказать, сомнения. Это, наверное, случилось в то время, когда я понял размах их дел и последствия этих дел для всех нас.

Меня это знание просто не оставляло в покое. Мне это мешало, как щепка под ногтем, о которой знаешь, что ее нужно удалить, иначе появится болезненное воспаление. Томас не заслужил той жизни, которую вел, и у меня не было никакого объяснения, почему он вообще может ее вести. Не было ни наследства, ни выигрыша в лото и никаких денежных вливаний извне. Должна быть какая-то тайна, что для меня значило только одно: произошла какая-то история, и я должен ее найти.

Я поставил все на одну карту и все надежды возложил на то, чтобы эту историю раскопать.

Глава 13

Листы Дерия оставляет дома, но когда утром отправляется на работу, несет историю в душе. Она беспрерывно думает об этом. Часы проносятся как минуты, когда тело выполняет свою работу, а мысли заняты попытками понять и принять текст. Наконец, наконец ее духу есть чем заняться! Роман Якоба вдохновляет ее. Она никогда не была сторонницей того, чтобы писать тексты как отражение собственной жизни, — возникает опасность описать самого себя и не позволить героям романа иметь свой собственный характер. А поскольку никто не любит стоять голышом перед публикой — даже актеры, они сами носят роли как костюмы, прикрывая ими свою наготу души, — человек начинает приукрашивать главную фигуру, соскребать с нее все уродливое и маскировать все более красивым материалом, чтобы превратить ее в совершенство. Слишком много совершенства — это описание героя, который слишком похож на автора. Слишком много совершенства — это искусственно, ненатурально, не по-настоящему и всегда заканчивается скукой. По крайней мере до вчерашнего дня Дерия видела проблему так.

Якоб нарушил этот неписаный закон — жизнь его безымянного героя во многом есть отражение его собственной жизни. Она спрашивает себя, знает ли он, что нельзя свою собственную реальность возводить в степень искусства. Ответ должен звучать как «да». Он даже вслух сказал так. Он словно спрашивает: «Разве не здесь начинается искусство? Разве не тогда начинается искусство, когда человек начинает нарушать правила?»

«Однако Якобу можно нарушать правила», — объясняет она сама себе, когда вечером едет домой на трамвае. — Потому что он это умеет. Он описывает себя, не приукрашивая, и создает совершенно нового героя из фундамента и столбов, составляющих его собственную жизнь. Эгоистичного, подлого героя из того же материала, но так непохожего на самого Якоба. Его герой из зависти хочет разрушить себя самого и потому является противоположностью своего создателя.

«Одну минуточку», — проносится сомнение у нее в голове. Если он в этом главном герое романа создал свою противоположность, тогда не нужно бояться, что произойдет то же самое, когда сам автор вставляет себя в роман, только наоборот? Композиция, состоящая только из отрицательных сторон, которая в конце концов тоже производит неестественное и неправдивое впечатление и ведет к скуке?

Да, тяжело признается она сама себе. Такая опасность существует.

— Но я уверена, что ему это удастся.

— Извините, что вы сказали? — пожилой мужчина, сидящий рядом с ней, с удивлением взглянул на нее. — Кому что удастся, женщина?

Она улыбается:

— Я просто говорила сама с собой. Я слишком глубоко погрузилась в собственные мысли.

Как давно это было! Как давно в последний раз она могла говорить о себе нечто подобное…