Да будет воля Твоя

День клонился к закату, когда по четвертому адресу, позвонив в шесть квартир, Джарвис, наконец, наткнулся на девицу, возраст которой, по его мнению, приближался к сорока. Мускулистая, с бигуди в волосах, она внимательно оглядела шерифа и, выпустив дым из сигареты прямо ему в лицо, спросила:

— А зачем вы ее ищете?

— Чтобы узнать, что с ней случилось, — ответил Джарвис, отгоняя рукой дым.

— По поручению ее родителей?

— Чтобы найти истину.

Девица сморщила свой широкий нос, внезапно став похожей на свинью в белокуром парике.

— Вы ее родственник?

— Не совсем. Но я знаю, что у нее была трудная жизнь. Мне очень надо с ней поговорить. Быть может, я даже смогу помочь ей, и, кто знает, может, она сможет помочь мне.

Мисс Пигги[11] помахала перед собой сигаретой, словно волшебной палочкой, и произнесла слова, которых он так долго ждал:

— Ладно, входите. Вам, похоже, действительно нужна помощь.

32

Мисс Пигги занимала узкую меблированную комнату, провонявшую прогорклым салом и служившую пристанищем целой стае гудящих мух, летавших змейкой между липучками, понуро свисавшими погребальными завитушками с криво закрепленной люстры и выставлявшими напоказ свои тощие трофеи. Она пригласила Джарвиса сесть на диванчик, покрытый розовым заляпанным покрывалом с бахромой. Чтобы не стало дурно, шериф решил пристально не рассматривать предложенное ему место. На низеньком столике стоял пузырек с кремом и коробка с презервативами, а внизу лежало несколько порнографических журналов, превозносивших роскошь биологических полостей безнравственных старлеток. Мисс Пигги явно обладала неутомимыми бедрами, способными наполнить ее кошелек.

— У меня есть холодный лимонад, если хотите, — предложила она.

Возможно, это единственная свежая вещь, которую она может ему предложить, подумал Джарвис, и тотчас в голове его зазвучал рассерженный голос жены:

— Принеси мне лимонад.

— Так кто вы ей? — громко спросила мисс Пигги из кухни.

— Что-то вроде двоюродного деда, не выполнившего свою работу, — произнес Джарвис, отодвигаясь от подозрительного пятна.

Она вернулась с двумя большими стаканами, полными сока светлого желтого цвета.

— Что значит «не выполнил свою работу»?

— Почти двадцать лет назад и три года назад. Каждый раз, когда я был ей нужен.

Желая с ним чокнуться, толстуха протянула свой стакан.

— Меня зовут Лиз.

— Джарвис.

— Вы ее хорошо знали?

Джарвис решил предоставить Лиз возможность вести беседу. Она явно что-то знала про Эзру, но хотела понять, достоин ли он это выслушать.

— Достаточно, чтобы знать, что у нее были проблемы, но недостаточно, чтобы знать, как ей помочь из них выпутаться.

— Вы в курсе двух значимых дат в ее жизни, что отличает вас от большинства тех типов, которые прошли через ее койку.

— Годы мои не те, чтобы быть в их числе.

— Глянь вы на них, вы бы удивились.

— У нее было много дружков?

— Зависит от того, кого вы называете дружками.

— Понятно. Я в курсе этой стороны ее жизни.

— Вы знали, что ее предки настоящие засранцы?

— Я бы сказал, что они не знали, как себя с ней вести.

— О, да, они прочно сидели у нее в печенках!

В ее словах звучала издевка, выдававшая ее неприязнь. Если Эзра, чьи родители жили в самом красивом доме Карсон Миллса, а отец ворочал состояниями, проживала в этой дыре, можно смело держать пари, что никто из «дружков», которых молодая женщина могла завести в своей новой неупорядоченной жизни, не мог испытывать симпатии к родителям, способным бросить свое чадо. Возможно, Эзра не вдавалась в подробности, но, как это часто делают дети, закрепила за родителями дурную роль, не намереваясь ни терпеть их, ни принимать их извинений. Но в случае с Эзрой шериф не мог пенять ей за то, что она выставила родителей циничными вампирами: мать больше всего опасалась сплетен, которые могут пойти о ней из-за дочери, а отец вычеркнул дочь из своей жизни, потому что, в отличие от своих служащих, не сумел приучить ее к дисциплине. Но там все же теплилось нечто настоящее, даже если суждение об Элейн Монро являлось карикатурным и преувеличенным. Ведь это она в результате попросила помощи у Джарвиса.

— Вы знаете, где теперь Эзра? — спросил шериф.

— Да, конечно. Но не рассчитывайте, что я вам скажу!

— Секрет?

— Не хочу, чтобы ее семейка заграбастала ее. Я дала ей слово.

— Она окончательно с ними разругалась?

— Можно сказать, что так. А вы разве не знали? — недоверчиво спросила Лиз.

— Нет, — честно признался Джарвис. — Это из-за нападения, которому она подверглась, когда была подростком? Она так и не простила им, что они не оказали ей поддержки?

Лиз расхохоталась, обнажив желтые зубы, покрытые слоем зубного камня.

— Это самое малое, что можно сказать! Утверждать, что некая вещь никогда не существовала, не значит, что она исчезнет. Эзра никогда не любила свою семейку. Но я вижу, что вы действительно ее хорошо знаете. Мало кто был в курсе той истории.

— Где вы с ней встретились?

— Здесь. Она жила в квартире напротив.

— Да, знаю, в…

Джарвис наклонился, вытащил из кармана брюк старую записную книжку и принялся ее листать.