Да, были люди в иное время!

Нормальный такой ухоженный трехэтажный дом. Поднимаюсь на второй этаж по лестницам видавшим виды и стучу в дверь квартиры под номером семь, три удара, пауза и еще два удара. Дверь открыла женщина лет пятидесяти, обмен паролем и отзывом на французском языке, опознание произошло, и меня впустили в квартиру. В одной из просторных комнат меня поджидал Крестный. Традиционно встреча началась с дружеских объятий.

– До нас доходили сведения о попытках Германии разработки боевых газов, – рассуждал Александр Петрович, после моего обстоятельного доклада, – но это все больше теория, на практике никто газы в войне применять не станет. Не забывайте, Станислав Владимирович, Гаагская конвенция 1906 года категорически запрещает применять в ходе боевых действий разного рода отраву.

– Не согласен я с вами – для достижения победы в бою все средства хороши. Если все так секретится, если всех ученых взяли под надежную охрану, если все поставки химических элементов на заводы осуществляют военными грузовиками и под надежной охраной солдат, то наверняка создают что-то такое, что может перевернуть все наши представления о ведении боя на полях сражений. Не зря мои агенты упоминают о каких-то газах, может, все дело в них.

– Хорошо, я проработаю со своей агентурой это направление, – с явным неудовольствием, произнес Терехов. – Вам, Станислав Владимирович, мне кажется, следует озаботиться повышением качества вашей работы. С вашим внедрением в Австро-Венгерскую разведку я надеялся на поступление информации другого качества, больше ориентированной на разработку шпионской сети австрияков в России. К моему большому сожалению это не произошло.

– Вы хотите сказать, что эффективность моей работы низкая и качество представляемой информации отвратительное?

– Я этого не говорил.

– Не говорили, но интонации ваших слов говорят об обратном. Я не знаю, какие сведения, вам поставляют мои коллеги, но почему-то уверен, что объем, достоверность и полнота, а также своевременность моей информации достаточна для принятия серьезных решений. Что касается непосредственной работы в разведке. Изначально Штайнлиц не планировал меня подключать к работе с агентурой. Как я полагаю, у группы лиц стоит главная задача – личное обогащение. Я для этой цели подходил отлично, имея наработанные коммерческие связи, и к тому, вхож в дом к одному из влиятельнейших в Европе банкиров. Об этом я вам докладывал, и получил ваше одобрение работать в этом направлении. Тем более что под таким прикрытием, мои разведывательные возможности выросли.

Я бы серьезно обдумал возможность сыграть на компрометирующих материалах, имеющихся на руководство австрийской разведки. Или вы считаете, что созданная ими система личного обогащения будет приветствоваться высшими кругами империи? Такая информация дорогого стоит. Это я для примера говорю. Можно не вербовать их, так как основа подобная не является эффективной, а просто, в конце концов, скомпрометировать дельцов от разведки и обезглавить разведку противника после начала военных действий, которые не за горами! У меня такое ощущение, что вся с таким трудом добываемая мною информация идет прямиком в корзины высокопоставленных начальников нашего военного ведомства. Почему такая информация пропадает зря, кто за это в ответе?!

– Но вы за все время работы не разоблачили ни одного шпиона!

– Неужели вы полагаете, что я каждый день буду по несколько вражеских шпионов разоблачать, выпытывать у них все тайны, а потом заставлять их строем отправляться на расстрел или на виселицу? А вы, Александр Петрович, как-то быстро забыли, что благодаря моим трудам, удалось прихватить нескольких австрийских разведчиков на юге империи. Также я нашел и нейтрализовал предателя, узнал о судьбе пропавших наших разведчиков.

– Вы обещали его передать мне в руки в целости и сохранности. Однако же поступили по-своему, провели допрос и убили.

– Из Константинополя до Санкт-Петербурга как мне было доставить Игнатьева, на себе тащить?

– Могли бы что-то придумать. В посольство России, в конце концов, могли бы обратиться с запиской.

– Александр Петрович, послушайте себя, что вы говорите? Что с вами случилось? Здоровье у вас в порядке?

– Рассудок мой не помутился, уверяю вас, а на самом деле, издергался весь за последние полгода. Руководство требует непонятно чего. Я дважды в неделю делаю доклад по анализу обстановки в странах возможного противника. Но у меня интересуются только количеством разоблаченных и расстрелянных шпионов, а какие меры приняты по нашей информации, проходят мимо высокопоставленных ушей. Поверите, Станислав Владимирович, иногда не сплю по несколько дней. Стал раздражительным и резким, что заметили мои родные и коллеги по работе. Да и общая обстановка в стране очень настораживает.

– Опять проснулись революционные настроения в массах? Куда жандармы смотрят?