Да, были люди в иное время!

– Ваше высокоблагородие, занятые нами позиции противник видел и может утром обрушить на них массу снарядов, выбив расчеты и уничтожив орудия. А сопку мы займем ночью, оборудуем новые позиции, надежно укроем. В нужный момент откроем губительный для противника огонь. Для японцев наша батарея на сопке станет полной неожиданностью. Стреляя с сопки фугасными гранатами, мы сможем точнее и надежней поражать вражеские артиллерийские батареи, ведь сопка на наших позициях – господствующая высота.

– Поначалу так будет, а потом японцы определят место вашей батареи и перенесут огонь на нее. Вас могут стереть в порошок.

– Чтобы не стерли, мы будем хорошо целиться и быстро стрелять, за счет этого сможем опередить японцев.

– Генерал Куроки сторонник наступательной войны, он может с самого утра бросить против наших войск значительные силы. Фугасными гранатами не очень эффективно бороться с пехотой.

– С учетом развития обстановки, батарея будет своевременно менять тип боеприпасов.

– Откуда вы на мою голову взялись такой беспокойный? – в сердцах сказал Григорович.

– Окончил с отличием Михайловское артиллерийское училище.

– Это мне ведомо. Раз не сидится на месте, разрешаю занять сопку. Но только смотрите, чтобы к утру все было готово.

– Так точно, ваше высокоблагородие, к утру батарея будет готова к ведению огня.

Имея приличный опыт, позиции на сопке были готовы быстро. Отрыли окопы для укрытия расчетов во время обстрелов, места хранения боеприпасов. Даже дали возможность солдатам отдохнуть пару часов. На старых позициях вместо орудий оставили бревна. Об этом фокусе мне рассказывал отец, они так в русско-турецкую войну обманывали противника.

Восходящее солнце осветило бескрайнее море свежей изумрудной зелени. Запели песни ранние птахи. Им петь не мешает присутствие большого количества изготовившихся к бою воинов. Сегодня мой первый бой. И как ни стыдно признаться, но мне страшно. Так страшно, что у меня подрагивают руки и ноги. Сегодня по моей команде канониры и бомбардиры начнут выпускать снаряды по врагу, убивая его. Японцы тоже ответят нам, тогда будут гибнуть мои подчиненные. А если погибну я, что будет тогда? Наверное, ничего не будет. Я не увижу свою Любочку, не увижу родителей, не смогу насладиться красотой природы в родовом гнезде Шпреньгринштадт. Отец мне говорил, что перед боем всегда становится страшно и что этот страх надо обязательно побороть, загнать его куда-то глубоко-глубоко в себя, заняться чем-то полезным и важным. Значит, надо еще раз обойти все позиции ободрить расчеты, проверить готовность. Рецепт оказался правильным, дрожь ушла, но не полностью. Занял место на вершине сопки. Поднес к глазам бинокль, стал в рассеивающемся рассветном мареве рассматривать неприятельскую сторону.

Грянул первый выстрел с японской стороны. Снаряд взорвался с большим недолетом до наших окопов.

– Господи спаси и сохрани, – произнес я вслух, перекрестившись.

Японцы внесли коррективы в наводку орудия и второй снаряд разорвался ближе. Я успел зафиксировать место расположения вражеской батареи, поставив отметку на карте, и начал производить вычисления, делая записи в блокноте.

Разом ударили орудия пятой и шестой батареи по вражеским окопам шрапнельными снарядами. Укрытой в окопах вражеской пехоте такие снаряды не нанесут большого ущерба, это имеет пользу только при прямом попадании в окоп. Надо начинать изводить пехоту фугасными снарядами.

Определив точное место вражеской батареи по третьему выстрелу, я, указав прицел и угломер, отдал приказ начать пристрелку фугасными снарядами. Второй снаряд, выпущенный третьим орудием первой полубатареи, разорвался на позициях японцев. Приказал вести беглый огонь, чередуя фугасные и шрапнельные снаряды. Наблюдая за разрывами, я определил, что шрапнельные снаряды ложатся с недолетом в сотню метров. Приказал вести огонь шрапнельными снарядами с измененным прицелом. Орудия выпустили по десять-пятнадцать снарядов, японская батарея замолчала. Надолго ли?

Как вы понимаете у японцев в полосе нашей обороны, была не одна батарея, а значительно больше, да и у нас, с учетом Сибирского корпуса, артиллерии было достаточно.

Японцы, обработав артиллерией передний край нашей обороны, пошли в атаку силами до полка. Моя батарея работала только по своему направлению, прореживая пехоту шрапнельными выстрелами. Двести шестьдесят шариков, уложенных в каждом снаряде, находили себе жертвы. В наступающих цепях образовывались настоящие прорехи, но они очень быстро заполнялись воинами из тыловых цепей.

Примерно с трехсот метров по пехоте ударили пулеметы. Их очень мало, зато польза налицо. Вернее пользу видно в виде уложенных на поле мертвецов.

Максимально уменьшив угол возвышения и установив минимальную задержку шрапнельных снарядов, батарея ведет огонь по японцам практически в упор. Последняя группа японских солдат окутана дымом от шрапнельных разрывов. Стрелять больше не по кому. Над полем боя разносятся крики раненых и умирающих японцев.

Проверил своих. Все нормально, никто не пострадал, по нашей позиции артиллерия японцев не стреляла.