Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Наше совещание по основному вопросу подошло к концу. Правда, с нулевым результатом. Оставалось только переговорить с Хамфри с глазу на глаз. Насчет того самого деликатного дела… Поэтому я сказал своему главному личному секретарю, что нам с секретарем Кабинета надо обсудить несколько секретных вопросов, связанных с безопасностью, и кивнул в сторону двери.

– Вас не затруднит, Бернард?

Он послушно подошел к двери и… внезапно распахнул ее настежь! Затем внимательно осмотрел все вокруг, видимо, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Поняв, что он меня не так понял, я попросил его оставить нас одних.

Вид у него при этом был весьма подавленный, и нетрудно понять, почему: два раза в течение всего одного дня его просят покинуть помещение! Но, боюсь, ни у Джефри Гастингса, ни у меня не было иного выбора – не сообщать же ему, что сэр Хамфри, секретарь Кабинета, подозревается в серьезнейшем государственном преступлении!

После того, как Бернард вышел, мы минуты две молчали, так как я не знал, с чего начать разговор. Хамфри ждал, не проявляя никаких признаков нетерпения.

– Хамфри, – наконец-то решился я. – Нам надо кое о чем поговорить. О чем-то очень секретном.

И снова замолчал. Секретарь Кабинета сочувственно наклонился ко мне.

– Господин премьер-министр, может, мне лучше выйти? – Предложил он. – Так вам будет легче говорить.

– Это очень, очень серьезно, поверьте, – повторил я.

На его лице тоже появилось серьезное выражение.

– Очень серьезно и очень секретно?

Я утвердительно кивнул.

– Скажите, Хамфри, имя сэр Джон Хальстед вам что-нибудь говорит?

– Само собой разумеется, господин премьер-министр. Он умер не далее как три недели назад. А десять лет назад был объектом специального расследования, связанного с утечкой секретной информации, проводить которое, собственно, пришлось вашему покорному слуге, поскольку старый лорд Макивер, к сожалению, впал в слабоумие.

Я поинтересовался, нашел ли он тогда что-либо компрометирующее.

– Естественно, нет, – ответил он и довольно усмехнулся.

– Почему естественно нет? – спросил я.

– Ну, прежде всего, Джон Хальстед был одним из нас. Мы не один год были с ним добрыми друзьями. Во-вторых, вся эта скандальная история была неимоверно раздута нашей падкой до сенсаций прессой. И в-третьих, главная задача всех внутренних расследований, связанных с вопросами безопасности, – это постараться не найти никаких доказательств.

– Даже если под угрозой находится безопасность королевства?

Он рассмеялся. Искренним смехом.

– Господин премьер-министр, когда возникает реальная угроза национальной безопасности, к делу подключают Специальный отдел. Внутренние расследования правительства нужны только для того, чтобы заткнуть рот прессе. Их единственная цель – дать премьер-министру возможность встать перед парламентом и с чистой совестью сказать: «Мы провели полномасштабное расследование и не нашли никаких доказательств, подтверждающих указанные обвинения».

– Ну а, предположим, что-нибудь подозрительное все-таки обнаружится?

– Господин премьер-министр, подозрительным может считаться все, практически все, что происходит ей с нашим правительством. Например, тот факт, что вы попросили вашего главного личного секретаря оставить нас одних для секретной беседы, вполне может рассматриваться как подозрительный.

Сначала меня это, признаться, удивило, но потом я понял: он абсолютно прав! Тем более что, по мнению Хамфри, все дело было не более чем «пустышкой», ловко использованной писаками с Флит-стрит для смакования очередной скандальной сенсации.

Его поведение было настолько самоуверенным, что мне невольно представилось, как глупо он себя почувствует, когда узнает то, что известно мне. Что ж, посмотрим.

– Скажите, а случайно нет такой возможности, что сэр Джон Хальстед все-таки передавал какую-либо секретную информацию Москве? – осторожно начал я.

– Нет, это невозможно, – категорически возразил он. – Вне всякого сомнения!

– И вы готовы под этим утверждением подписаться? Даже ценой своей репутации?

– Без малейших колебаний.

Что ж, по-моему, пора наносить решающий удар.

– Знаете, Хамфри, боюсь, мне все-таки придется вам сказать, что сэр Хальстед шпионил в пользу Москвы, причем далеко не один год…

Секретарь Кабинета явно растерялся. Но ненадолго. Потому что тут же вызывающе произнес:

– Не верю! Кто мог предположить такое?

Я сочувственно ему улыбнулся.

– Кто?… Он сам. Оставил нам весь свой личный архив вместе с чистосердечным признанием. «МИ-5» полностью все подтверждает.

Хамфри лишился дара речи. Почти в буквальном смысле. Таким я своего секретаря Кабинета еще никогда не видел. И, признаюсь, мне это доставило искреннее удовольствие. Затем он что-то бессвязно залепетал, пытаясь произнести хоть что-нибудь внятное, и, наконец, сказал.

– Но… Господи ты боже мой… То есть, я хочу сказать, он ведь был…

– Один из нас? – с готовностью помог я ему.

– Ну конечно же… – Он начал понемногу приходить в себя. – Да, но это, безусловно, вызывает множество вопросов…