Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Пункт 7: «Великий почин»

В принципе, члены комитета Кабинета полностью согласны с тем, что новая политика ПМ, безусловно, заслуживает всяческого одобрения. Однако в виду некоторых высказанных сомнений было принято решение: после тщательного рассмотрения вопроса комитет считает, что, несмотря на безусловное одобрение предлагаемой новой политики в принципе и полное понимание того, что некоторые из ее принципов имеют достаточно принципиальный характер, а определенные соображения настолько неординарны и практически настолько тонко сбалансированы, что не могут не заслуживать самого глубокого изучения, с учетом высокой важности базовых аргументов в принципе было предложено считать наиболее разумней и приемлемой практикой ее дальнейшее, более детальное рассмотрение, включая, само собой разумеется, требуемые согласования с соответствующими ведомствами с целью подготовки и предложения более всеобъемлющего и масштабного предложения, при этом делая упор на очевидно менее противоречивые аспекты проблемы и обращая особое внимание на преемственность нового предложения в соответствии с существующими принципами, которые должны быть должным образом представлены сначала на рассмотрение парламента, а затем, если, конечно, потребуется, на публичное обсуждение в СМИ и, если, конечно, потребуется, в соответствующих опросах общественного мнения, когда для такового общественного мнения буден создан достаточно подготовленный общественный климат, чтобы адекватно рассмотреть как сам подход к должному рассмотрению, так и сам принцип принципиальных аргументов для принятия сбалансированного решения.

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

Перечитал эту стенограмму несколько раз подряд. Похоже, комитет Кабинета не хочет, чтобы в своем телеобращении к народу я даже упоминал о «великом почине».

У меня нет ни малейшего намерения отказываться от моего «великого почина», но, судя по всему, за него предстоит драться. И еще как драться!

Я немедленно проинформировал Бернарда, что для своего телеобращения предпочитаю светлый костюм, современную обстановку, экстремально-желтые обои, несколько абстрактных картин на стенах и, само собой разумеется, Стравинского.

4 Ключ

27 февраля

Первым, кто пришел ко мне в кабинет сегодня утром, была Дороти Уэйнрайт, мой главный политический советник. Весьма привлекательная блондинка лет сорока, стройная, элегантная, деловитая и на редкость прагматичная.

Хотя я говорю «мой» главный политический советник, это вряд ли соответствует действительности, поскольку она занимала этот пост при моем предшественнике, и мне не советовали ее менять. Но сэр Хамфри Эплби откровенно дал понять, что толку от нее мало. Ну нет, мне нужны, очень нужны люди, которые не зависят напрямую от секретаря Кабинета. Однако с тех пор, как я предложил ей остаться, ее нигде не было видно. Каково же было мое удивление, когда я увидел ее сегодня утром, причем вызвано оно было не столько тем, что она вошла в мой кабинет без стука и приглашения, сколько обращением к премьер-министру, то есть ко мне.

– Послушайте, Джим, если я не нужна вам как политический советник, лучше так и скажите, – свойственным ей отрывистым тоном вместо приветствия отчеканила она.