Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Я не поверил своим ушам.

– Но ведь это ваша вина! Вы только что сами признались в утаивании от меня важной информации. От премьер-министра!

– Ни в коем случае, господин премьер-министр, – категорически возразил он. – Система работает без сбоев, но только до тех пор, пока премьер-министр говорит государственной службе все, что он собирается сказать, до того, как он это уже сказал. Однако если он опрометчиво говорит что-либо, предварительно не согласовав это со своими помощниками, то винить надо только самого себя. Ни одно публичное заявление не должно делаться без предварительного одобрения компетентных советников. При всем уважении к вам, господин премьер-министр, считаю необходимым напомнить, что осмотрительность и благоразумие пока еще никому и никогда не мешали.

Такого откровенно нравоучительного напоминания мне, честно говоря, слышать еще никогда не приходилось.

– Да, но я ведь не знал. Не знал, что в этом есть что-то, не подлежащее огласке.

– У правительства, господин премьер-министр, всегда есть что-то, не подлежащее огласке.

Внезапно мне в голову пришел необычный, но, кажется, вполне уместный вопрос. И почему только я раньше не подумал о нем?

– Но послушайте, Хамфри, а для чего мы вообще прослушивали Хью Галифакса? Он что, регулярно разговаривал с кем-то из русского посольства?

Секретарь Кабинета пожал плечами.

– Нет, из французского. Что намного серьезнее.

– Как это?

– Русские и без этого знают, чем мы занимаемся, – охотно пояснил Бернард.

Но ведь французы наши союзники, как бы мы о них ни думали… А чем мы занимаемся, в любом случае не секрет!

(Нам представляется уместным напомнить читателю, что британский МИД делит национальные государства на две группы: те, кого они любят, и те, кого ненавидят.

Любимчики:

(а) арабы

(б) немцы

(в) американцы

Те, кого они ненавидят:

(а) русские

(б) израильтяне

(в) французы

Больше всего им не по душе французы, вот почему общение с ними, с точки зрения МИДа, prima facie[62] рассматривается как нечто вроде измены родине. – Ред.)

– Кто это санкционировал? – спросил я. – Кто конкретно санкционировал эту прослушку?

– Наш МИД. Как я только что сказал.

Только что он этого не сказал! К тому же, мне никогда даже в голову не приходило, что МИД может санкционировать прослушивание телефонных разговоров. Впрочем, думаю, вполне может, поскольку у него на контроле «МИ-6»[63], но… только неофициально, так как официально «МИ-6» не существует. Наверное, в данном случае официальные официальные лица МИДа неофициально уполномочили на это неофициальных официальных лиц «МИ-6».

Тут Хамфри неожиданно, но однозначно дал понять, что считает разговор на эту тему законченным.

– Господин премьер-министр, чем меньше слов, тем лучше, вы согласны?

– С чем? – смущенно переспросил я.

– Со всем.

(Желанию сэра Хамфри раз и навсегда «закрыть» эту тему, увы, не суждено было сбыться, поскольку вскоре в его адрес поступило письмо от председателя специального подкомитета палаты общин, в котором ему предлагалось явиться на очередное заседание, посвященное обсуждению упомянутого вопроса. Сэр Хамфри переслал это письмо ПМ, сопроводив его запиской, в которой просил его совета в отношении дальнейшей линии поведения. Ниже мы с удовольствием воспроизводим ответ, который Джим Хэкер незамедлительно направил секретарю Кабинета. – Ред.)

«21 ноября

Дорогой Хамфри!

Игнорировать приглашение комитета палаты общин было бы весьма неразумно. Следовательно, вы должны сообщить им все, что должны (то есть все, что данный комитет мог узнать из других источников. – Ред.). Не сомневаюсь, вы найдете, что им сказать.

Искренне ваш,

Джим».

Вспоминает сэр Бернард Вули: