Да, и в наше время нашлись люди!

Выздоравливал я действительно ударными темпами. Через две недели мне были показаны прогулки в парке, правда, сидя в кресле. Сидеть было не очень комфортно, раны на ягодице напоминали о себе болью и желанием почесать. Медленно заживает плечо. Нет, рана закрылась, воспаления нет, просто разорванные мышцы никак не желали восстанавливаться, поэтому общая подвижность левой руки пока ограничена.

Спустя три недели я расхаживал по парку, опираясь на костыль, естественно, под неусыпным наблюдением Айгуль. За время, проведенное рядом с девушкой, я, как мне кажется, влюбился в нее. Мне в ней нравилось все: улыбка, походка, движение рук и забота, которую она проявляла к своему мужчине. Айгуль готова была выполнить любую мою просьбу, такое вот восточное воспитание.

На днях я не удержался и позвонил отцу, одолжив телефон у Константина Владимировича.

— Влад, сынок, здравствуй, — радостно кричал в трубку отец, — мне сообщили, что ты погиб, выполняя важное задание. — Ты не представляешь, как я рад тебя слышать, слава Богу — ты жив. Господи, как я переживал. Что с тобой, как ты себя чувствуешь, где ты? Почему так долго молчал? Мы тебя уже мысленно похоронили и оплакали, сам понимаешь… Молодец, что дозвонился! Прямо от души отлегло, сейчас за твое здоровье выпью! Да, что там выпью — напьюсь от радости!

— Повторять слова литературного классика не буду, но хочу заверить, что я жив и восстанавливаю здоровье, все хорошо. Кто успел тебе сообщить новости обо мне? Если бы знал, что до тебя дойдет информация обо мне, то, конечно, позвонил бы раньше, обязательно. Я и не подозревал, что вы в курсе дела, правда, с ошибочным диагнозом. Я, дурак, мог бы и сам догадаться, что кое-кто имеет возможность хоть приблизительную информацию о моих передвижениях отслеживать, Васильевич, к примеру. Наверное, он — больше некому.

— Да, это он, Васильевич звонил. В чем ты нуждаешься, чем помочь, я готов сейчас сорваться — и к тебе. Деньги нужны?

— Пока нет, а позже — посмотрим. Как там ты и твои женщины?

— Когда сообщили о трагедии, Катерина два дня не выходила из комнаты, плакала. Мы с Виолеттой не подозревали, что она к тебе так привязана. Прямо сейчас позвоню домой, обрадую. Ты можешь сказать, где находишься?

— Когда полностью восстановлюсь, тогда сообщу, сейчас не хочу тебя беспокоить.

— Ну, ты и фрукт! Я за упокой твоей души выпил не один литр коньяка, а ты меня успокаиваешь. Вообще-то, ты взрослый мужчина, вправе принимать самостоятельные решения.

— Ты прав, привет своим передавай. Большая просьба: ни сам, ни Катя, ни Виолетта, никто чтоб никому не проговорился, что я жив. А если кто будет проявлять интерес к моей скромной персоне — придерживайтесь общеизвестной версии и мне сразу сообщите, на этот телефон — я должен быть в курсе этих дел. Дело в том, что не все так просто, как ты понимаешь. Мы с тобой встречались, о чем-то говорили. Помнишь? Похоже, ноги растут оттуда. И Васильевичу тоже пока ни-ни. Я сам с ним свяжусь, когда полностью восстановлюсь. Не переживайте — уход за мной первоклассный, вокруг меня друзья. Все уже, можно сказать, со знаком плюс. Обнимаю, целую. Всем привет, особенно Катьке. Скажи ей, что она меня оплакала не зря — иду на поправку. Все, пока.

Закончив разговор, я, признаюсь, был удивлен искренним чувствам отца. Он действительно был рад меня слышать. Похоже, отец бодрился, но тембр голоса выдавал, он сильно волновался.

Через неделю позвонил Говоркову на секретный телефон. После шестого гудка Николай Васильевич ответил.

— Слушаю вас, — услышал спокойный голос Николая Васильевича.

— Вы тоже получили сведения о моей гибели?

— Влад, ты?

— Нет, это мой фантом с вами разговаривает.

— Ну, чертяка, я рад, что ты живой. Искренне рад. Смотрю, входящий звонок издалека и думаю, какая сволочь мне названивает. Пока шли звонки, по коду определил страну. Ты как там оказался?

— Долго рассказывать.

— Ладно, при встрече поведаешь. А у меня для тебя новость. Не знаю, понравится ли? В газетах об этом ничего не сообщали, но хорошие люди, мне шепнули кое-что. Известные тебе друзья, сильно повздорили, до такой степени, что тот, который твой замдиректора — был вынужден уйти на заслуженный отдых, на пенсию, официально — по состоянию здоровья. А реально, вроде сверху его попросили освободить теплое место для более сообразительных и лично преданных, понимаешь, о чем я? Сейчас в твоей организации идет серьезная проверка и чистка. Ничего, пауков в банке поубавится. Тоже неплохо. Как чувствуешь себя? Домой когда возвращаешься? Помочь могу тебе чем-то? Только скажи!

— Как только поправлю здоровье, так и буду возвращаться. Спасибо, ничего не надо — всем обеспечен по высшему разряду. Пусть все заживет. О подробностях — при встрече, но все это то, о чем мы и подозревали. Ноги растут оттуда. И если не все ушли на заслуженный отдых, то гнилая голова осталась, и не одна, а значит — сами понимаете…Пора, конечно, огнедышащему дракону голов-то поукоротить, но сейчас еще рано — силенок не хватит, крепко я схлопотал, скрывать не буду.