Да или нет?

– Я собирался прийти к тебе в редакцию завтра и пригласить на ужин… Но теперь ты здесь, – добавил он. – И я не хочу больше ждать. Проведи остаток вечера со мной.

Она уставилась прямо перед собой, чтобы не смотреть на него.

– Это невозможно!

– Почему? Ты занята?

– Потому что я не принимаю приглашений от незнакомцев.

– Нас вряд ли можно назвать незнакомцами.

Она посмотрела на него в упор. И это было ошибкой. Выражение его глаз, огонь, пылающий в них, возбуждали и пугали ее одновременно.

– Ты для меня незнакомец, – сказала она дрожащим голосом. – До этого момента я думала, что ты монах.

Его губы дрогнули.

– Монах с психологическими проблемами? – Он мог читать ее мысли так, словно она произносила их вслух. – Разумеется, известие о том, что я всего-навсего мужчина, которому ты нравишься, стало для тебя облегчением. По крайней мере, ты теперь можешь не чувствовать себя виноватой за то, что тебя тянуло к монаху, давшему обет безбрачия.

Жар бросился ей в лицо. Он спровоцировал ее, вынудил повысить голос.

– Ошибаетесь, мистер Бенет! Твой рассказ сделал тебя еще более подозрительным в моих глазах.

– Если я и лгал, то делал это, старясь обезопасить себя. Пока ты верила в то, что я монах, мне было легко соблюдать дистанцию между нами. Или я хотел так думать… – добавил он с ноткой самоиронии в голосе. – Однако, я не намеревался обманывать тебя. Когда ты приехала в монастырь, мой отец был при смерти. Я не хотел, чтобы другие ухаживали за ним. Я хотел сам делать это. – Фрэн услышала нежность к отцу в его голосе. – Мы решили, что я буду одеваться, как другие братья, чтобы избежать сплетен и пересудов среди посетителей монастыря. В то утро, когда ты приехала, я всю ночь был с ним, поддерживал его, чтобы ему было легче дышать.

Боже мой! Это объясняло его дерзкое поведение в тот день. Слезы набежали ей на глаза.

– Мы спорили, и я настаивал на том, чтобы он вообще не давал интервью журналу. Он был слишком болен. Но он сказал, что это важно для него, поэтому я должен был встретиться с тобой и договориться о новой дате.

Фрэн зачарованно слушала Андре, пока взгляд его темных глаз блуждал по ее лицу.

– Когда ты пришла в церковную лавку, ты словно принесла с собой весеннюю свежесть. И внезапно мне стало больно оттого, что ты была такой энергичной, такой целеустремленной и смелой, в то время как мой отец, которого я только что обрел, умирал в комнате, похожей на тюремную камеру. Отцу было так плохо, что он мог умереть в любой момент, а я был вынужден отлучиться от его постели, чтобы встретиться с тобой. Кроме того, я разозлился, потому что почувствовал влечение к тебе именно тогда, в самый сложный момент моей жизни, когда мне следовало думать только об отце. Когда ты во второй раз пришла в монастырь, я переживал смерть отца. Но мое влечение к тебе было сильнее чем когда бы то ни было. Я не мог понять, что было в тебе такого, что проникало в каждый уголок моей души, заставляя забыть обо всем. Но все было бесполезно. Конечно, потому что я не хотел, чтобы в этом был какой-нибудь смысл. Я не хотел чувствовать влечение к тебе. Я всегда избегал обязательств и воспользовался твоей ошибкой, решив оставаться монахом, чтобы скорее забыть тебя. Но судьба сама решила за нас. Когда мы встретились на концерте, я понял: мои чувства к тебе сильнее, чем я думал. Тогда я чуть не сказал тебе правду. Но что-то во мне протестовало, я продолжал злиться на то, что не могу выкинуть тебя из головы. Я буду честен с тобой, Франческа. Я встречался со многими женщинами, но это никогда не длилось долго, и я не хотел, чтобы это длилось долго. Потом я встретил тебя, – его голос стал хриплым. – Это влечение было внезапным и сильным. И оно никуда не делось, хотя мы долго не видели друг друга. И на этот раз я хочу дойти до конца, хочу узнать, к чему может нас привести влечение, которое, как я знаю, ты тоже испытываешь. Итак, ты согласна поужинать вместе?

Искушение ответить «да» было неодолимым. Но его честность разбудила множество страхов в ее душе. Его признание, что он не хотел прежде длительных отношений ни с одной женщиной, напугало ее.

Кажется, он не слишком отличается от ее отца, который разлюбил мать и бросил их. Фрэн не хотела повторять эту историю.

– Спасибо, я ценю твою откровенность и готова признать, что между нами существует влечение. Но я не могу пойти с тобой, Андре, – сказала она, не глядя на него. – Не спрашивай почему. Просто не могу. А теперь извини, я опаздываю.

Повисла напряженная тишина.

– Я завидую тебе, – проговорил он.

– Что ты имеешь в виду?

Его реплика смутила ее.

– Тебе есть куда пойти, есть люди, которые заботятся о тебе. Я не из Солт-Лейка. Поскольку я сын больного умирающего аббата, ко мне относились как к особому гостю. Но я не могу злоупотреблять их гостеприимством вечно, и монахам не положено привязываться друг к другу. Я не знаю здесь ни единой души, кроме тебя.

Его голос звучал грустно.

Черт возьми!

Она вздохнула.

– Если ты пытаешься разбудить во мне жалость, то ничего не выйдет.