Да, мой лорд

Взрослая жизнь напала и закрутила, словно аппарация. Отец чувствовал себя все хуже, зелья не помогали, целители только разводили руками. Поэтому Абраксас не давал передышки ни себе, ни сыну: изучение документов, управление имениями и капиталами, деловые партнеры и досье на них, прикормленные политики… Люциусу казалось иногда, что его голова не выдержит и взорвется, не в силах вместить в себя столько сведений разом. К счастью, отец всегда был аккуратен и педантичен в делах: на полках в его кабинете стояло множество подписанных папок, содержащих внутри все, что касалось того или иного дела. В хорошие дни отец устраивал приемы, на которых знакомил сына с нужными людьми и деловыми партнерами, шутил, улыбался, флиртовал с дамами, а, после ухода гостей, удалялся в свои комнаты, где без сил валился на кровать. Люциус старался облегчить ему жизнь и улыбался нужным людям, целовал ручки их женам, читал и зубрил по ночам досье. Только однажды он сорвался: жена влиятельного бизнесмена, пожилая и чрезмерно накрашенная, открытым текстом приказала навестить ее ночью. Люциус с улыбкой поклонился, и, конечно, никуда не пошел, послав даме огромный букет оранжевых лилий и устроив скандал отцу. Узнав, какие цветы выбрал сын, Абраксас расхохотался.

- Она не заслуживает ненависти, сын, только жалость. Я не собираюсь упрекать тебя: ты забыл, или невнимательно слушал: я учил тебя дразнить, а не продаваться. Ты должен быть мечтой, желанной, но недоступной, иначе станешь вещью, которая ничего не стоит. В следующий раз подари ей розы и скажи, что твой любовник слишком ревнив.

- И что обо мне станут говорить?

- Поверь, не столь важно, что станут говорить о тебе, зато тебе - все будут говорить только : «да».

- Но почему?

- Кто-то из этих господ обрадуется, что ты им не соперник, а кто-то станет надеяться на твою благосклонность. И в любом случае ты будешь в выигрыше. Улыбайся всем, не давайся никому и не давай волю своим желаниям, и у тебя просто не будет соперников.

Люциус слушал отца со сжимающимся от жалости сердцем: еще не старый, красивый мужчина, он знал, что скоро умрет, и все равно продолжал заботиться о сыне и наставлять его, стараясь не показывать, как ему тяжело и больно.

Радость приносили частые встречи с Нарциссой. Отец любил будущую невестку и с удовольствием беседовал с ней, а для Люциуса их встречи были глотком того счастливого детства, которое так недавно закончилось.

Этой осенью Люциус ощущал странную пустоту. Ему казалось, что он упустил что-то, или куда-то опоздал. Ему приходилось напоминать себе, что Хогвардс-Экспресс ушел, и что ему больше не нужно в школу. Провожая Нарциссу, Малфой встретил на платформе множество знакомых лиц, и впервые за эти месяцы вспомнил о Северусе. Зелье у него еще оставалось, но Люциусу вдруг стало любопытно: вырос ли змееныш, как он теперь выглядит, и что отразится в его глазах при взгляде на Малфоя? Будет ли там привычное восхищение, или мальчик повзрослел, и посмотрит на него с удивленным недоумением, не понимая, чем так восхищался всего несколько месяцев назад? А в глубине души Люциус понимал, что хочет увидеть Снейпа еще и для того, чтобы убедиться, что то внезапное желание, посетившее его, было случайным. Он просто устал тогда, у него давно никого не было, и эти разговоры… В конце концов, Люциус не вспоминал мальчишку все лето, а, значит, все это глупости. Но Снейп не показался ему: то ли не заметил, хотя Малфоя невозможно не заметить, то ли просто не пожелал общаться с ненужным ему теперь и чужим человеком. Проводив Нарциссу в купе, Люциус дождался, пока поезд тронется, и аппарировал. Дома его ждали дела.

В последнее время отец стал чувствовать себя лучше, и в Малфой-Меноре снова начались приемы. На одном из них Абраксаса познакомили с волшебником, недавно вернувшимся из-за границы. Томас Риддл был интересным человеком: его эрудиция, знания, манера держаться привлекали к нему внимание любого, кто имел возможность с ним пообщаться. Заинтересовал он и старшего Малфоя. Риддл стал часто бывать у них, и Люциус заметил, что отец словно оживает во время их разговоров: Абраксас спорил, соглашался, высказывал свое мнение с почти юношеским жаром, в глазах его горел интерес. Темы бесед Люциуса не интересовали, и он почти не вслушивался в длительные споры о ценности крови, древних родах и магглорожденных волшебниках. Вскоре отец стал спонсировать непонятную организацию, которую, как оказалось, Риддл возглавлял. Люциус не спорил: отец имел полное право вкладывать свои деньги, куда ему будет угодно. К тому же, у Люциуса появились другие заботы: что-то происходило в магическом мире. Внезапно исчезали люди, начали ходить слухи о странных происшествиях, появлялись оборотни. Свои люди в министерстве предпочитали отмалчиваться, сделки проваливались, и Малфою пришлось все свое внимание уделять ведению дел.